Основной раздел > Крылья над морем
Разрешите присутствовать? Я- Сергеев.
М.М.Сергеев:
На карауле в Зимнем дворце.
Гардемарины морского корпуса, как и юнкера других военных училищ иногда несли караул в Зимнем дворце Петербурга. К караулу заранее готовились и весьма тщательно отрабатывали знание караульного устава и строевой шаг, при том, заставляя безбожно печатать. Печатать – это значило идти строевым шагом, выбрасывая ногу прямо, без всяких изгибов с вытянутым носком и затем сильнейшим образом ударить по грунту, всей подошвой, подавая одновременно прямой корпус тела вперед. Так, примерно, ходила на парадах немецкая пехота.
У нас было несколько гардемарин, вполне постигших это искусство.
Караул в назначенное время, в 12 часов дня, входил во двор Зимнего дворца через главные ворота, со стороны Дворцовой площади, где его ожидал выстроившийся развернутым фронтом старый караул. Войдя во двор походной колонной по 4, новый караул должен был развернуться во фронт и фронтом подойти на определенную дистанцию к старому караулу и остановиться по команде «Караул, стой!» При этом фронт должен был представлять собой прямую вытянутую ниточку, что требовало очень долгой муштровки. За всеми перестроениями караулов обычно следил комендант Зимнего дворца генерал-адъютант Троцкий. Свирепый генерал с седыми усами, переходящими в бакенбарды, которые свисали на грудь.
Однажды нас как-то сменяли «павлоны» – юнкера Павловского военного училища – где процветала особенно сильно строевая муштровка. После того как «павлоны» подошли к нам развернутым фронтом, строго по ниточке, и караульные начальники обменялись паролями, началась смена часовых у поста № 1, который находился у будки с колоколом – прямо посередине между фронтом старого и нового караула. Это был главный пункт церемонии, за которым все следили особенно внимательно.
По особой команде с правого фланга «павлонов» отделился небольшого роста юнкер с винтовкой на плечо и стал самым страшным образом печатать, делая ряд шагов и поворачиваясь под углом 90 градусов. Я обратил внимание на его лицо, на котором не было никакого выражения. Оно будто застыло. Казалось, что с каждым ударом ноги юнкера отделялась и улетала какая-то часть мыслей из его мозга, до того его лицо было отупевшим. Это была уже какая-то почти бездушная машина.
Хотя обычно моряки не славились своей строевой выправкой среди других юнкерских училищ и считались увальнями, но на этот раз и наше начальство не ударило в грязь лицо. На посту № 1 у нас стоял гардемарин Кованько (в 1917 году он был адъютантом Керенского), который был здорово вымуштрован. Своим удивительным печатаньем он совершенно затмил «павлона», сохраняя при этом довольно умное лицо, что свидетельствует о чрезвычайных способностях человеческого организма.
Громко звучат довольно-таки глупые слова «сдача поста». Под сдачей состоит: тулуп, будка, кеньги (это малые валяные галоши), плевательница и кнопка электрического звонка… А дело было зимой… После этого происходит смена часовых и на других постах внутри дворца и снаружи.
Во время несения караула в Зимнем дворце с нами происходили иногда забавные истории, которые могли закончится не совсем забавно для караульных. Например, один из гардемарин стоял на карауле в саду Зимнего дворца, против Адмиралтейства. Тогда этот сад был загорожен очень красивой оградой из чеканного железа с высокими воротами. Теперь этой ограды у сада нет – она переставлена к Кировскому заводу.
В обязанности часового в саду входило: никого не впускать в сад и никого не выпускать после двенадцати ночи без разрешения караульного начальника или разводящего. Примерно около часа ночи гардемарин нашей роты Пальчиков – он был высоченного роста – стоявший на посту, заметил, что из бокового подъезда Зимнего дворца, выходящего в сад, вышли два человека. Один высокого роста, одетый в штатскую шубу, и в сопровождении жандармского офицера. Пальчиков, как исполнительный часовой, остановил их и скомандовал: «Стой, кто идет!» Подошедший мужчина в штатском ответил: «Я председатель Совета министров Столыпин». Но так как Пальчиков в лицо его не знал, то он остановил Столыпина, приказав ему не двигаться с места, и в то же время подал длинные тревожные звонки в караульное помещение. Несмотря на возражение Столыпина и возмущение сопровождавшего его жандармского офицера, он их задержал до подхода караульного начальника.
По прибытии последнего дело разъяснилось. Но по приказанию Столыпина гардемарин Пальчиков с поста был снят и отправлен под арест, несмотря на то, что по Уставу он, Пальчиков, был прав.
Через год мичман Пальчиков плавал на Черном море на крейсере «Память Меркурия», когда к нам на корабль приехал Николай II, на вахте стоял Пальчиков, ему пришлось отдавать рапорт, после чего полагалась назвать свою фамилию. Когда Николай II услышал фамилию «Пальчиков», он совершенно неожиданно спросил: «Это не вы ли арестовали Столыпина в прошлом году?» Говорят, что у царя была очень хорошая память. Как передавали, Столыпин обо всем этом царю доложил.
Вообще же о случаях в караулах Зимнего дворца ходили иногда целые легенды, и они передавались порой не без прикрас. Например, мы очень боялись стоять в карауле в Портретной галерее у Георгиевского зала. Рассказывают, что однажды ночью с этого поста раздались протяжные и тревожные звонки. Прибывший караульный начальник увидел, что гардемарин находится в полуобморочном состоянии, зубы у него стучат, и сам он дрожит, как от лихорадки. Ни на какие вопросы он не может членораздельно ответить. Его немедленно заменили.
В караульном помещении он, успокоившись, рассказал, что ему вдруг почему-то сделалось очень страшно. Сказал, что портрет императора Александра I как будто весь колышется, а за ним слышатся какие-то глухие стоны и звуки.
При обследовании караульного поста оказалось, что за портретом спал кто-то из внутренней охраны дворца и сильно храпел. Кроме того, он повернулся еще и возился во сне. С тех пор в этой галерее всегда ставили парный пост.
М.М.Сергеев:
Плавания во время обучения
Практические плавания проводились на кораблях учебного отряда Морского корпуса, в которые в 1910 – 1913 годах входили:
1. Парусная шхуна «Моряк».
На ней проходили первое плавание кадеты младшей, 6-й роты. Здесь проводились первые морские крещения. Они изучали морское дело, учились гребле и хождению под парусом. Плавания проходили, в основном, в Финском заливе.
2. Парусное моторное судно «Верный».
На нем плавали кадеты 5-й роты. «Верный» ходил больше под машиной, а паруса поднимал редко. Здесь изучали машинное дело, но гребля и хождение под парусами входили под строевые занятия.
3, 4 Канонерские лодки «Грозящий» и «Храбрый».
Это старые канонерки, строящиеся, в основном, для Дальнего Востока. Обе эти канонерки отличились в Первую мировую войну при обороне пролива Моонзунд против превосходящих сил немецкого флота открытого моря в 1917 году. Они имели на вооружении по два орудия 152 мм, по одному орудию на баке и на корме и по 4 орудия 130 мм.
В мое время на «Грозящем» плавала 4-я рота, а на «Храбром» - 3-я.
5. Крейсер «Аврора».
Известный нам крейсер, участвовавший в Цусимском бое и входивший в состав отряда крейсеров Балтийского флота в Первую мировую войну. Этот прославленный крейсер, возвестивший в октябре 1917 года своим выстрелом по Зимнему дворцу о начале новой эры – Социалистической революции в России. Сейчас является музеем Революции.
6. Крейсер «Олег».
Тоже участвовал в Цусимском бою и в Первой мировой войне. В мое время входил в состав учебных кораблей. На нем плавала первая, старшая рота гардемарин.
Во время плавания на «Авроре» в 1911 году, летом, мы посетили Копенгаген и Данциг, причем в Данцигской бухте стояли у стенки, рядом с одним из новейших немецких крейсеров – «Кельн».
К «Авроре» каждое утро приходили аккуратненько одетые немецкие школьники. У каждого через плечо была небольшая сумочка, из которой они вынимали какую-то книжку, делая отметки карандашом. Мы, конечно, не применули выяснить, что это были за книги. Оказалось, что это был «яхендбух» (jahandbuch) – известный немецкий справочник всех военных флотов мира.
Мальчики просматривали вооружение «Авроры», изучали данные корабля. Вот с каких юных лет немцев накачивали знаниями. Вместе с мальчиками к «Авроре» ежедневно приходила и маленькая белокурая девочка, лет 8. Она была без «яхендбуха» и нам всем очень мило улыбалась. Мы не могли, конечно, не почувствовать к ней симпатии. Она оказалась дочкой командира крейсера «Кельн». Ей очень нравилась наша военно-морская форма, и мы, накануне отплытия, подарили ей – кто фуражку с ленточкой, кто фланельку, кто тельняшку и даже брюки с клешами.
На другой день мы уходили очень рано, что-то около 6 утра. И что же мы видим? На стенке причала стоит маленькая девочка с развивающимися кудрями, в полной нашей морской форме, конечно, прилаженной к ней по росту, и машет нам бескозыркой. Мы в полном умилении шлем ей прощальный привет.
Вот если бы молодежь всех наций так чувствовала при прощании тепло друг к другу, может быть, не было таких ужасных войн.
Крейсер «Кельн» погиб во время Первой мировой войны. Как будто, со всей командой. Возможно, погиб и его командир – отец этой милой девочки. Жива ли она сама сейчас и помнит ли этот эпизод в ее безмятежной юности?..
М.М.Сергеев:
Следующим летом, 1912 года, мы плавали на крейсере «Олег», укомплектованном гвардейским экипажем. Матросы крейсера носили бескозырки с георгиевскими ленточками (черные с золотом), а офицеры имели на погонах красный просвет, в отличие от остальных офицеров флота, имевших на погонах черных просвет.
Командовал крейсером бывший Великий князь Кирилл Владимирович в чине свиты Ее Величества капитана II ранга. Все свитские носили аксельбанты, что означало близость к царю. На флоте ему обязаны поговоркой «говно не тонет», которую он блестяще подтвердил во время Русско-японской войны, когда на броненосце «Петропавловск», на котором держал флаг Адмирал Макаров… Как известно, во время гибели «Петропавловска» от мины, поставленной накануне японцами, погиб весь экипаж вместе с Макаровым и знаменитым художником Вереащагиным, чьими картинами мы до сих пор восхищаемся в Третьяковской галерее. Единственный, кто спасся в этой ужасной катастрофе, был Великий князь Кирилл Владимирович, плавающий на поверхности моря. Он блестяще подтвердил известную русскую поговорку. Так все объяснили его чудесное спасение.
Это был выхоленный, высокого роста, худощавый, очень красивый аристократ, едва ли что понимавший в морском деле. Гардемарины в это плавание исполняли уже обязанности помощника штурмана, им нечасто приходилось на походах стоять на мостике и в рубке рядом с Кириллом Владимировичем и наблюдать за ним. Он изредка подходил к карте, на которой велась прокладка курса, и спрашивал о месте корабля.
Обычно во время походов командир корабля находился все время на мостике, не спускаясь вниз. Если только и спит, то в походной командирской рубке, не раздеваясь. Великий князь все походы спал беспробудным сном, да и вообще жизнью корабля интересовался мало, предоставляя все делать за себя своему старшему офицеру.
Хотя как преображался Великий князь во время приемов на корабле, было видно, что в этом деле он большой мастер. В 1912 году мы были в Стокгольме и присутствовали на открывшейся там спортивной олимпиаде.
Русская физкультура при царе была уделом немногих лиц и не имела того массового развития, как сейчас. Конечно, и успехи наши тогда были более чем скромны. В теннисной олимпиаде от России выступал ленинградец Сумароков-Эльстон, бывший убийца Распутина и два англичанина, живших в России – братья Макферсон. Теннисисты проиграли австралийцам. Наши успеха не имели. Насколько я сейчас помню, первое место в гребных гонках в одиночном разряде занял наш гребец Кузик из Эстонии, борцы России тоже заняли первое место.
Мы присутствовали на заключительных состязаниях по конному спорту (конкур эпик), проходивших на олимпийском стадионе. Наша конница только перед олимпиадой выиграла в Англии Кубок короля (Эдуарда или Георга), в Швеции выступила неудачно. В состав команды входили: бывший великий князь Дмитрий Павлович, соучастник убийства Распутина, капитан фон Эксе и поручик Плешков. Эксе выступил блестяще, взяв все препятствия и показав хорошее время. Плешков перед последним препятствием (грабен) упал вместе с лошадью и расшибся довольно сильно. Дмитрий Павлович выступил средне. Интересно, что среди германских конников выступал крон-принц сын Вильгельма Второго. Видно, что физкультура при царе была прерогативой богатых людей.
Во время пребывания в Стокгольме был устроен прием, на котором присутствовал шведский король Густав V со всей королевской семьей. С нашей стороны присутствовал Кирилл Владимирович с женой Викторией Федоровной, немкой. Брат его, Борис Владимирович, гусар, кутила и пошляк. Он имел испитой и очень помятый вид, был плешив, со следами кутежей на измятом лице. Он этим и был знаменит. Даже будто бы за кутежи был уволен с фронта Куропаткина во время Русско-японской войны. В то время у нас со шведами были довольно натянутые отношения. В основном, из-за Аландских островов, которые царь укреплял. Так как предполагалось участие Швеции на стороне Германии в предстоящей войне.
Мы стояли на рейде одиноко и никаких посетителей у нас не было, кроме приема коронованных особ и последующего бала. Бал закончился сильной попойкой все коронованной братии. Причем многие из гостей, в том числе и шведский король (у которого, к тому же, был довольно красный нос, что говорило о его дружбе с Бахусом), сходили с трапа с помощью матросов, а великого князя Бориса Владимировича просто вынесли под утро: в 6 утра корабль снимался с якоря.
М.М.Сергеев:
Морской корпус я закончил в 1913 году, тринадцатым из ста с лишним гардемарин. Нас произвели в корабельные гардемарины, которые при царе носили полуофицерскую форму, только погоны были такие, как сейчас носят старшины.
Я выбрал Черное море, на котором никогда не бывал. А на Балтике плавал 3 года и имел о ней представление. Вообще морская выучка в корпусе была поставлена, по моему мнению, очень хорошо. Особенно для тех, кто начинал учиться с младшей, шестой роты. Плавание на различных кораблях в течение трех месяцев ежегодно что-нибудь да значило. Но и мы, так называемые нигилисты, старались не отставать от плававших ранее в кадетских ротах.
Например, шестерка с «Храброго», где я был гребцом, заняла первое место среди всех других шестерок учебного отряда на осенних гребных гонках летом 1910 года. Этим командир корабля Непенин был очень доволен. А ведь мы только три месяца занимались греблей. Однако в плавании под парусами мы были несколько хуже. Оно и понятно, так как мы не плавали на парусных судах, как, например, 6-я рота, которая все лето плавала под парусом на шхуне «Моряк». Там они проходили полное парусное обучение, как во времена Станюковича.
Однако в Первую мировую войну мне, когда я стал уже морским летчиком, пришлось с авиационным механиком, не умевшим управлять парусом, пересечь в марте 1917 года Черное море на захваченной мной с воздуха турецкой шхуне. Выдержать в море сильнейший шторм и благополучно прийти к Крымскому побережью. Не получи мы достаточной выучки в корпусе – хождению под парусами – несомненно, погибли бы. Своей морской выучкой мы были, несомненно, обязаны отличнейшему моряку и артиллеристу Воину Петровичу Римскому-Корсакову. Он плавал на крейсере «Аврора» в 1911 году и заражал нас своей любовью к морю и, особенно, к парусному делу. Римский-Корсаков был отличнейшим артиллеристом и в советское время. Он редактировал мою первую книгу «Торпедоносная авиация», вышедшую в издании НТК ВВС в 1927 году, где впервые была разработана тактика торпедных атак с воздуха с применением дымовых завес и отражение атак торпедоносцев путем применения главной артиллерии корабля.
Когда я знакомился с обстоятельствами потопления английскими торпедоносцами германского линкора «Бисмарк» в 1942 году, я увидел, что эти атаки были выполнены, в основном, именно так, как это предлагалось мной в 1927 году и одобрено Римским-Корсаковым.
М.М.Сергеев:
Адмирал Колчак.
Колчак был командующим Черноморским флотом, когда я, будучи летчиком, взял в плен в районе Босфора турецкую шхуну и пришел на ней под парусами в Севастополь. На другой же день меня вызвали к Колчаку в штаб Черноморского флота на линкор «Георгий Победоносец». Меня провели в каюту адмирала. Я увидел перед собой низкого роста брюнета с орлиным носом, короткой стрижкой, с очень энергичным и волевыми чертами лица – еще совсем молодого адмирала. Он меня поздравил с захватом ( призы??) и заставил рассказать весь эпизод пленения шхуны с самолета – о первом в истории авиации случае пленения морского судна.
Через неделю мне было вручено Георгиевское оружие.
Интересно, что в последствие, во время Гражданской войны, мне пришлось сражаться против Колчака на Восточном фронте в роли начальника Воздушных сил 3-й Армии в Екатеринбурге.
Встреча с Михаилом Васильевичем Фрунзе
С М.В. Фрунзе мне пришлось близко встречаться во время Гражданской войны на Южном фронте против Врангеля. По своей должности заместителя начальника военно-воздушного флота Южного фронта мне часто приходилось делать М.В. Фрунзе доклады, получать от него оперативные задания и докладывать ему о подготовке операции против Врангеля.
Интересна первая встреча с тов. Фрунзе. При вступлении в должность командующего Южным фронтом тов. Фрунзе потребовал личных докладов начальников управления и служб о положении дел на фронте. Моего начальника воздушных сил в этот момент не было, и пришлось доклад делать мне. Передо мной делал доклад начальник бронетанковых сил фронта.
При входе в кабинет Фрунзе я увидел сидящего за столом блондина в белой рубашке, с большими серыми глазами, с ясным открытым лицом, с небольшими усами и чуть заметной бородой. Волосы он носил ежиком, постриженным по-военному. Особенно запомнились его глаза, в которых были видны решительность, воля и упорство. Михаил Васильевич очень внимательно выслушал о состоянии воздушных сил на фронте. Надо сказать, что состояние дел на фронте было неважное. Это был конец сентября 1920 года, когда Врангель делал попытку наступления и дошел до Александровска.
Фрунзе потребовал немедленной разведки районов Александровска, южнее до Геническа – до Крымского перешейка с целью выяснить линию наступления противника. Под рукой был только один разведывательный отряд, который стоял в Харькове при штабе, вооруженный «форманами» и «вуазенами», которые на дальности полета… а дальность полета превышала 400 км. Тем не менее, задание удалось выполнить. Но самолет должен был на обратном пути сесть несколько севернее, почти у линии фронта, куда было подвезено горючее.
Фрунзе работал очень оригинально. Он сам лично руководил подготовкой к операции против Врангеля, давая указания о сосредоточении войск. Его приемные часы были с 12 до 16 часов дня и с 12 ночи до 4 утра. При ночных докладах тов. Фрунзе обычно давал указания, что надо сделать на следующий день. После получения указаний я обычно шел к начальнику оперативного отдела штаба, с которым составлялся подробный план действий. Затем вызывались к проводам начальники воздушных сил армии, причем воздушным силам каждой армии ставилась определенная задача. Так что, приходилось ложиться спать в 6 утра, когда все приказания уже были сделаны.
К 10 или к 11 часам утра в штаб приходили донесения о выполнении разведок. Начальник штаба систематизировал, обрабатывал донесения: данные разведок, результаты бомбометания, сведения о воздушных боях и так далее. К 12 часам дня обычно приходилось ехать в оперативный отдел штаба фронта, где уточнялись позиции. Донесения воздушной разведки сравнивались и проверялись с данными других родов разведки. Затем следовал дневной доклад тов. Фрунзе о выполнении полученных заданий.
При подготовке операции по взятию Крыма Фрунзе потребовал у всех начальников максимальной мобилизации сил в очень сжатые сроки. Операцию предполагалось начать 15 сентября. Фрунзе потребовал, чтобы к этому сроку все наличные силы авиации были бы полностью укомплектованы летчиками, личным составом, вооружением, боеприпасами и весь восстановительный ремонт был закончен.
Материальная часть – самолеты – стекались к нам со всех фронтов. Было стянуто все, что можно. Даже прибыл отряд "муромцев".
Навигация
Перейти к полной версии