Я, вот что думаю по этому поводу из всего мною прочитанного...
Кто даст, руку на отсечение, как (не только в штрафбатах) - как вёлся подсчёт
сбитых ?! Вот в чём "собака" зарыта... И как вёлся подсчёт в штрафных аэ. ?!
Если мы придём к мысли, что подсчёт был только визуально, на основании свидетелей...
То штрафники, полагаю, были вне всяких категорий... Их победы, раскидывались
по "стахановскому" сценарию... Мысль моя думаю всем понятна...
Отрывок из переизданной книги В. Шалагинова «Боевой королевский разворот» вызвал неподдельный интерес первых читателей, друзей И. Фёдорова, собравшихся у него 9 мая 2010 г., (что может подтвердить одна из фотографий, выставленная Николаем).
Читатели делятся этим текстом с енвваульцами, учитывая малый тираж книги.
Ниже даётся отрывок, основанный на архивном документе (Шалагинов полностью приводит названия и номера архивных фондов и дел).
«О «боевых победах» 434 авиаполка по книге
С. А. Микояна «Воспоминания военного летчика-испытателя»
Откроем 91 страницу книги С. Микояна: «434-й полк в октябре 1942 г. возвратился в Люберцы на переформирование. Под Сталинградом в результате тяжелых боев, в том числе против знаменитой истребительной эскадры «Удет», в течение трех недель, наш полк асов[1] сбил 82 немецких самолета, но и свои потери были велики — 25 самолетов и 16 погибших летчиков (в предыдущем участии полка в боевых действиях, под Калачом, при 56 сбитых неприятельских было потеряно два самолета и один летчик, а в один из дней сбили 34 самолета без своих потерь)».
А чуть ранее на страницах 87–89 изложено описание самого воздушного боя 434 полка, в котором участвовал и Степан Анастасович. Вот выдержка: «Потом мы увидели бомбардировщики Хейнкель-111. Они шли тройками, их было несколько десятков. Клещев и я подходили к ним первые. Я опять прицеливался по всем правилам и стрелял довольно спокойно. Как только мы открывали огонь, немцы поспешно сбрасывали бомбы (их было хорошо видно), и разворачивались в сторону Дона. Значит, мы не давали им прицельно бомбить и, может быть, бомбы падали на немецкие позиции. Вели огонь и другие самолеты нашей и двух других групп. Мои пулеметы так и не работали, хотя я, как полагалось, еще раз сделал перезарядку. Сбитых перед собой я не видел, но потом выяснилось, что было сбито восемь бомбардировщиков».
Читатель, не веря своим глазам, наверно еще много раз перечитал последнее предложение: «Сбитых перед собой я не видел, но потом выяснилось, что было сбито восемь бомбардировщиков». Далее читаем продолжение этого боя: «Вдруг по радио я услышал кричащий женский голос: «Мессера сверху! Мессера!» — это предупреждал наземный пост наблюдения. Радиостанции тогда стояли не на всех самолетах и не все, которые были, работали, но летчики сами увидели подходящие выше нас немецкие истребители и вошли в оборонительный вираж. Мы сделали несколько виражей, я видел наш самолет впереди и, оглядываясь, с облегчением убеждался, что за мной идет самолет тоже с выкрашенным в красный цвет носом — это было отличие машин нашего полка. Вдруг метров на сто ниже меня почти поперек проскочил самолет с желтыми полосами на крыле. Ме-109! Я понял, что он пытался атаковать меня. Довернуть на него я уже не мог.
Один Як вышел вверх и стал энергично качать крылом — это командир полка призывал летчиков к себе. Необходимо было прекратить вираж и начать активный бой. Летчики, наконец, одумались и начали маневрировать по вертикали, а я пристроился ведомы к одному из них. У нас уже кончалось топливо, и «мессера» тоже стали уходить. На аэродроме летчики не смотрели друг другу в глаза — таким опытным, обстрелянным не к лицу было пассивно виражить»[2].
То есть, сбив 8 Хе-lll за один вылет, летчики не смотрели в глаза друг другу?! И это пишет человек, который в заглавии книги называет себя военным летчиком! Я думаю, историки военной авиации по достоинству оценили этот шедевр воспоминаний боевого летчика: «я видел наш самолет впереди и, оглядываясь, с облегчением убеждался, что за мной идет самолет тоже с выкрашенным в красный цвет носом — это было отличие машин нашего полка».
Такой «ас» просто не может воздержаться от критики «шуточника» Вани Федорова, о котором много лет рассказывали С. Микояну «какие-то летчики».
И самое интересное, что Степан Анастасович издал свое про изведение сначала в Англии, а уже потом в России. При этом без тени смущения заявил на весь мир, что их 434 полк в сентябре сбил 82 немецких самолета, а месяцем раньше 56 при двух потерянных со своей стороны. Добавлю к этому, что с 13 июня по 6 июля 1942 г. по сводкам, поданным «наверх» 434 полком было сбито 35 самолетов противника. Приведем документ из архива ЦАМО:
434 ПОЛК в ИЮНЕ 1942 г.
«Доклады ген-инспектора ВВС КА и особого отдела НКВД 84 РАБ об итогах боевой работы и аморальных проявлениях личного состава 434 ИАП; боевые донесения и оперсводки 150,434 и 484 истребительных авиаполков»:
Нач. инспекции ВВС КА при ЗАМНАРКОМА ОБОРОНЫ
Полковнику Тов Сталину Спецзаписки
О боевой работе 434 ИАП с 13 июня по 6 июля 1942 года и антиморальных проявлениях личного состава
13. V/.42 г. с а/э Люберцы 434 ИАП вылетел на выполнение б/заданий на Юго-Западный фронт. За этот период сделано 880 вылетов, сбито по данным командования полка 35 самолетов противника, из них 16 бомбардировщиков и 19 истребителей. Наши потери 5 самолетов Як-1 и раненых 4 человека летного состава.
Наряду с этим имеет место (так в подлиннике — в.ш.) отрицательные явления в боевой работе полка. Взаимодействие лет состава в воздухе, а также тактика в/боя не отработаны. При групповых боях летчики рассыпаются и неорганизованно ведут в/бой, друг друга не прикрывают, как например: 13.VI.42 г. лейтенант Алкидов был сбит самолетом противника вследствие его отклонения от группы. В силу таких причин полк потерял 4-х летчиков ранеными, что можно было избежать при хорошей организации в/боя, т. к. в полет всегда ходили не менее 9–11 самолетов.
После возвращения с б/заданий недостатки в ведении в/боя среди летного состава командиром эскадрильи и полка не разбирались. Имели место случаи, когда лет состав, не усвоив б/задачи, вылетал на его (так в подл.— в.ш.) выполнение: 27 июня 42 г. по приказанию командования полка 9 экипажей должны были патрулировать с отсечением самолетов противника в р-не Тулдянка — Уразово.
Командир 2 АЭ капитан Екимов, будучи ведущим, плохо проработал данное задание с летсоставом, в результате чего перелетели через линию фронта, поставленная задача командованием не выполнена.
24 июня 42 г. замкомандира 1 АЭ л-т Котов вел группу самолетов на прикрытие переправы наших войск на реке Оскол, сам во время выполнения задания отклонился от своих самолетов, в результате чего заблудился и пришел на а/э позже группы на 10 минут.
25 июня 42 г. на а/э Нехаевка член ВКП (б) л-т Котов произвел посадку самолета Як-1 на одну ногу, тогда как дежурный по старту выпустил 4 ракеты о запрещении посадки. В результате Котов погнул винт и сорвал балки «РС».
Командование полка за халатность пообещала (так в подл.— В.Ш.) дать Котову 10 суток ареста, а комиссар полка даже не разговаривал с Котовым.
Приказ Народного комиссара обороны вести огонь только на ближних дистанциях летчиками не выполняется, стреляют на 800 — 1000 метров, о чем неоднократно докладывал ст. л-т Избинский командованию полка, что Парфеенов, Ходаков и Каюк стреляют на больших дистанциях[3].
Со стороны командования полка, и в частности командира полка ГСС майора Клещева, имеет место очковтирательство о количестве сбитых самолетов противника. Это подтверждается тем, что после возвращения летчиков с б/задания майор Клещев не требовал обстоятельного доклада о результатах ведения в/боя, не требовал подтверждения о сбитом самолете других летчиков, участвующих в бою, а также подтверждения наземных войск, а ограничивался докладом летчика, который говорил о сбитом самолете противника. Как, например: 23 июня 1942 г. по докладу командира 1 АЭ Захватаева им был сбит Ме-109Ф, а на самом деле, по имеющимся у нас непроверенным данным, самолет противника ушел невредим. Майор Клещев этот самолет внес в счет сбритых полком.
25 июня 42 г. командованием полка была поставлена задача перед летсоставом, прикрывать г. Валуйки и северный район деревни Александровка. Во время патрулирования в этом районе была встречена группа бомбардировщиков 10–12 Хе-111 и Ме-110, завезали (так в подл.- В.Ш.) с ними бой, во время первых атак с высоты свалились еще 7 Ме-109.
После проведенного в/боя с истребителями противника наши самолеты вернулись на свой а/э. По прибытии командир 1 АЭ ст. л-т Захватаев доложил, что Котовым, Захватаевым и Хользуновым сбито 3 Хе-111, а по докладу летного состава 2 АЭ, которые вместе с ними вели в/бой доложили, что летчики самолетов не сбили, командир полка майор Клещев приказал записать, что сбито 3 самолета противника.
1 июля 1942 г. во время в/боя самолетами соседних авиаполков был сбит л-т Гарам. Который сразу же был помещен в лазарет, а л-т Котов доложил, что он видел, что л-т Гарам сбил Ме-109, а при расследовании уполномоченным ОО НКВД установлено, что л-т Гарам даже и не вел в/боя.
Более того, по заявлению комиссара 2 АЭ Сидорова комиссар полка Стельмащук ругал комиссара 1 АЭ политрука Пелепчука о том, что ими плохо инструктируется летный состав в отношении сбитых самолетов противника. Надо добиться такого положения, говорит Стельмащук: «если 1 АЭ сообщает о сбитых самолетах, то 2 АЭ должна подтверждать».
Таким образом командoвaние полка присвоило себе 6 сбитых самолетов противника.
Весьма сомнительным о количестве сбитых самолетах (так в подл.— В.Ш.) является следующее: 27. Vl/42 г. с 10-ю Ю-88 вели бой 8 Як-l в составе Пруцкого, Клещева, Бабкова, Избинского, Корначенок, Хользунова, Баклана и Савельева. По окончании боя все наши самолеты вернулись без единой пробоины, и засчитали сбитых 6 Ю-88 Бабковым, Клещевым, Пруцковым, Избинским, Савельевым и Хользуновым, хотя подтверждения наземных войск о сбитых самолетах нет, кроме как подтверждения друг друга в различных комбинациях.
Далее по тексту идет глава <<АНИТИМОРАЛЬНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ» и подпись Василия Сталина красным карандашом: «Правильно». Вот этот текст:
Несмотря на то, что летным составом нарушается дисциплина, со стороны комиссара и командира полка меры не принимаются, как например: 20. Vl.42 г. на а/э Нехаевка часть летного состава Избинский, Захватаев, Корныченок, Ходаков и другие пьянствовали, в котором принимал участие комиссар полка Стельмащук и комиссар 1 АЭ Пелепчук (так в подлиннике — авт.), меры к ним не принимались.
25. Vl.42 г. комиссар полка Стельмащук специально послал интенданта 697 БАО в гор. Валуйки для закупки водки и летный состав перепился: (ст. л-т Захватаев, Избинский, ст. политрук Пелепчук и др.), меры также не приняты.
27. Vl.42 г. кандидат в члены ВКП (б) ст. л-т Захватаев напился пьяным, в результате чего не явился во время на полеты и целый день не летал, в тот же день ст. л-т Избинский тоже напился. Избинского начштаба от первого полета отстранил, т. к. последний заявил, что «голова как дуб, летать не могу». Мер командованием не принято.
5. VII 42 г. при перебазировании с а/э Виктрополь на а/э Капенкина вместо указания о переброске личного состава и имущества майор Клещев дал указание начальнику штаба получить водку от 694 БАО и доставить на а/э Капенкиина, это происходило в присутствии инспектора ВВС КА подполковника Пруцкоого, который также интересовался больше водкой.
6. Vl.42 г. по прибытии на а/э Люберцы летный состав до 2-х часов ночи пьянствовал в общежитии при активном участии помощника командира полка капитана Бабкова.
7. VII.42 г. На а/э Люберцы еще до ужина в большинстве своем летсостав полка напился пьяным, пользуясь тем, что вино свободно продавалось в ларьке Военторга специально для 434 ИАП[4]. Придя в столовую АСН-Люберцы, летсосстав в весьма грубой и нецензурной форме стал требовать вина. В частности ст. л-т Захватаев в летной столовой в присутствии всех столующихся вынул из кобура пистолет и стал им угрожать начальнику штаба полка капитану Лахтенкову за то, что он ему не давал водки.
В то же время в пьяном состоянии явились летчики Парфенов, Ходаков, Баклан и Карныченко к заведующему начсоставской столовой АСН-Люберцы и в самой категоричной, грубой форме с применением нецензурных слов стали требовать выдать им водки, заявляя: «Эй, ты, заведующий, давай нам вина. Мы Сталинский полк приехали сюда на отдых»
Находящийся в это время начальник ОО НКВД 84 РАБ хотел их привести к порядку и установить фамилии, то эти же лица также чрезвычайно грубо обругали последнего с применением угроз, своих фамилий не называли и продолжали требовать водки.
7 июля 1942 г. ст. л-т Захватаев в пьяном состоянии в 23 часа на территории авиагарнизона Люберцы с применением оружия и силы хотел изнасиловать сотрудницу Управления 84 РАБ СЛАБОВУ. Командование полка к Захватаеву мер не приняло.
В силу отсутствия дисциплины в полку, как результат отсутствия требовательности со стороны командования, среди личного состава имеют место 5 случаев венерических заболеваний — ст. л-та Избинского, л-та Алкидова, серж. Коваленко, серж. Поломар и ст. серж. Григорьева.
Командир полка ГСС майор Клещев среди летсостава полка пользуется авторитетом, как «свой парень», но отнюдь не как командир полка, в силу того, что Клещев постоянно пьянствует с летсоставом, а работу техсостава полка совершенно не знает. Майора Клещева можно чаще встретить в выпившем виде, чем в трезвом. Отсюда как результат отсутствие дисциплины в полку.
По большинству случаев антиморальных проявлений со стороны летного состава полка проинформировано командование 434 ИАП ГСС — майор Клещев и комиссар полка — батальонный комиссар Стельмащук, но в большинстве случаев командование полка радикальных мер не принимает, а считает наши информации за сплетни. Правда комиссар полка Стельмащук стремится принимать меры, но он со стороны командира полка тов. Клещева и старшего инспектора ВВС КА — подполковника Пруцкого поставлен в такие условия, что сам каких-либо мер принять не может.
В частности, по вопросам безобразий, проявленных летным составом 7. VII/ 42 года Начальник ОО НКВД 84 РАБ 8. VII.42 г. информировал комиссара полка тов. Стельмащука. С целью уточнения фамилий четырех летчиков, учинивших в пьяном виде скандал в столовой, тов. Стельмащук вызвал к себе подозреваемых. Узнав об этом, подполковник Пруцков пригласил Начальника ОО НКВД 84 РАБ зайти к себе, где еще присутствовали комиссар полка Стельмащук, командир полка майор Клещев, старший инспектор ВВС КА — майор Семенов, который занимался тренировкой летного состава 3 АЭ 434 ИАП и ряд других командиров полка.
На информации Начальника ОО НКВД 84 РАБ тов. Пруцков заявил, что «с этим делом я разберусь сам, а Вы, товарищ Стельмащук, сами никаких мер самовольно не принимайте и обо всем докладывайте мне». Командир полка майор Клещев явно в возмущенной форме заявил, что «вы занимаетесь только сплетнями, только пишите, ну и пишите, а толку с этого мало» и при этом сразу ушел.
Вмешавшийся в разговор ст. инспектор ВВС КА майор Семенов с применением нецензурных слов по адресу Начальника ОО НКВД 84 РАБ, стоя на защите лётного состава, в процессе разговора заявил: «Ну и нечего к нам ходить вашими информациями, мы обойдемся без Вас и идите отсюда вон».
Когда Начальник ОО НКВД 84 РАБ заявил, что он информирует командира и комиссара полка, тов. Семенов ответил: «Комиссару некогда заниматься этими вопросами, он прилетел с фронта, устал и ему надо идти спать».
Сам же майор Семенов 6. VI.42 г. по заявлению комиссара полка тов. Стельмащук был в пьяном состоянии и, появившись за ужином в летной столовой, подрывал авторитет комиссара полка, заявляя, что «тебе, комиссар, нечего делать, иди лучше готовь постели для летчиков, а я сам разрешил летчикам по 100 грамм вина, впоследствии по их просьбе добавил еще 50 грамм, завтра за обедом дам по 200 грамм, а мало будет, так по 300 грамм».
Все вышеперечисленные факты говорят за то, что командование полка — майор Клещев — не воспитывает личный состав полка на выполнение боевых задач, на укрепление воинской дисциплины, а наоборот разлагает ее; комиссар же полка батальонный комиссар Стельмащук потворствует этому и в силу созданных ему условий со стороны майора Клещева и подполковника Пруцкова, т. е. ограничения (так в подлиннике — авт.) в его действиях, выполнять функции комиссара полка не может, хотя он иногда к этому и стремится.
Начальник ОО НКВД 84 РАБ, лейтенант госбезопасности - Сурмач Оперуполномоченный ОО НКВД 84 РАБ, лейтенант госбезопасности — Миневич
9.VII.42 г.».