ПАРЕНЬ ИЗ КАЛУГИ.
С определенной периодичностью в армии начинают чудить большие командиры и в частях и подразделениях начинаются какие-то перемены, которые:
- непонятны подчиненным;
- легко вписываются с точки зрения организаторов чудачеств в понятия целесообразности и где-то реформ.
Те, кто служил в 17 ВА (ПрикВО), пережил такие моменты в середине 70 годов и суть нововведений, у истоков которых находился Сам Командующий Воздушной Армии СД (Сергей Дмитриевич), сводилась к следующему:
-дерево должно быть деревянным;
-в каждом классе должен быть действующий электрифицированный стенд, который поможет летать летчику дальше, быстрее, а главное- безопаснее.
Что касается дерева, то все деревянное в штабах, казармах, классах, других помещениях должно быть избавлено от многовекового наслоения краски до «естественного цвета дерева» (а каждый слой-это веха в истории части, подразделении, ведь столы, полы, двери и табуретки красили в преддверии комиссий, приезда высокого начальства и каждый раз- перед всякими итоговыми проверками). Если учесть, что все это деревянное служило десятилетиями, можно представить, сколько нужно было труда вложить, чтобы доскрести до «первоисточника». При этом инструмент перевода в столь естественное состояние самый что ни на есть простой- куски стекол, которые находили где-нибудь на мусорках или в загашниках у особенно рачительных старшин. Поскольку сроки были поставлены жесткие, а проверял исполнение Сам СД, то по всем авиационным частям Прикарпатья в свободное от полетов время слышался скрип стекла о дерево и мат-перемат исполнителей.
Особую пикантность этой реформе придавало требование перевести в естественный цвет коробки от защитных шлемов летчиков, которые веками стояли в высотных домиках в первозданном зеленом цвете (так их красили на заводе). Поэтому летчики, придя домой с полетов не отдыхали сидя в кругу семей перед телевизором, а занимались созидательным трудом, убирая зеленое, что бы восторжествовало деревянное и чтобы служба медом не казалась.
По проблеме электрифицированных стендов, особых требований не было, но что-то в классах должно моргать разноцветными лампочками, жужжать электромоторчиками и маячить различными надписями. Для этого дела мобилизовали всех, у кого были хотя бы зачаточные навыки работы с паяльником и приблизительные понятия о Законе Ома. А поскольку под эти цели никаких поставок радио- и электрозапчастей не предусматривалось, а на стороне этого купить нельзя (потому что таких магазинов не было в гарнизонах, потому что соответствующих статей расходов не предусмотрено и еще куча причин), то в ход шло все, что заботливо складировалось для текущих нужд в соответствующих подразделениях (радисты, авиационное оборудование, вооружейники, и в первую очередь в ТЭЧ- технико- эксплуатационная часть, своеобразный завод по ремонту авиатехники в каждой авиационном полку).
По предложению моего командира звена, Евсикова Виктора (летчик от Бога и товарищ от туда же), меня назначили главным по стендам в нашей первой эскадрилье.
Так я стал рационализатором и изобретателем (почему-то эти два направления в Союзе ходили вместе и неразрывно, хотя отражают различные направления человеческой деятельности). После мучительных поисков, я изобрел и срационализировал два стенда: на одном можно было продемонстрировать последствия отказов источников питания на самолете Су-7бм (на него недавно полк переучился), а на втором высвечивался порядок полетов в районе аэродрома.
И вот наступил день, когда в полк приехал Сам СД посмотреть, как идут реформы. Гарнизон празднично сиял не крашенными, а деревянными окнами и дверями, в высотном домике реформатора радостно приветствовали отскобленные до бела коробки от защитных шлемов и гермошлемов, душа командиров и начальников тревожно сжималась от предчувствия разгона за действующие стенды.
Как полагается, начали с нас, с первой эскадрильи. Стенд по электропитанию получил большую долю похвалы СД, он даже щелкал выключателями и одобрительно восклицал «Почти как на самолете». Эта «рацуха» потом мне «вылилась» аж в 30 рублей премии (громадные по тем временам деньги, тем более из ниоткуда) и в присвоение почетного звания «Лучший рационализатор и изобретатель части» за какой-то месяц.
По поводу схемы района полетов СД хмыкнул «Ну и что, горит, как новогодняя елка» и потерял всякий интерес к ней.
Наш комэска Кушнерук Борис Иванович (в последствии руководил всем воздушным движением России, был наделен высокими человеческими качествами и большим чувством юмора, искренне жаль, рано ушел из жизни) облегченно вздохнул, вроде пронесло.
Но не тут то было. Уже выходя из класса, СД увидел лозунг на стене, набранный большими буквами из пенопласта и воспроизводящий слова великого К.Е.Жуковского, отца русской авиации: «Самолет это величайшее творение разума и рук человеческих и он не подвластен никаким авторитетам, кроме лиц, уважающих летные законы».
Сказать, что СД был поражен этими словами -значит ничего не сказать. Он долго восхищался правдивостью и мудростью изречения, как будто читал его первый раз в жизни, и вдруг изрекает: «Но это написал не Жуковский, это написал этот парень из Калуги, как его…., сейчас вспомню».
Из его многочисленной свиты посыпались подсказки: «Циолковский, Чуковский» и еще ряд знаменитых фамилий, включая Ленина. Но СД отмахивался от них, как от назойливых мух и в конце- концов принял вердикт: «Командир, сними эту надпись, я вернусь в Львов, там у меня есть специальная книжечка, куда я заношу все великие изречения, выпишу как должно быть и пришлю тебе шифрограммой». Надо было видеть, с каким рвением его свита кинулась залезать на стулья, чтобы из под потолка (здание старинное, потолки больше 3 метров) срывать эту крамольную, с точки зрения их начальника, надпись.
Если в нашей эскадрилье проверка на «электрифицированность и чистоту досок» прошла в виде комедии, то в соседней, второй эскадрилье, разыгралась самая настоящая трагедия.
Эта эскадрилья решила сделать рельефную карту Западной Германии, где размещалась группировка авиации и противовоздушных средств НАТО, которая носила условное название «4-й ОТАК» (оперативно-тактическое командование, еще был 2 ОТАК на севере Европы, 5 ОТАК на юге).
Все эти группировки предназначались для борьбы с СССР и наша авиация должна была постоянно отслеживать их дислокацию и боевой состав. Поэтому почти во всех классах висели карты НАТО, схемы с составом их частей, данные боевой техники. Поэтому такой шаг – создать электрифицированную карту было своевременным и вполне оправданным.
Технология изготовления карты заключалась в следующем: бралась географическая карта, с помощью папье маше поднимался рельеф, затем точки на карте, где располагались объекты авиации и противовоздушной обороны подсвечивались разноцветными миниатюрными лампочками (в зависимости от типа объекта свой цвет). Ну а поскольку все это делалось руками умельцев-солдат, которые не были сильны в географии, то названия городов, другие служебные надписи были сделаны ответственными за стенд пилотами карандашом, а бойцы каллиграфическим почерком переводили это в тушь.
В силу определенных причин, 2 эскадрилью у нас называли «еврейской», за определенную пройдошливость и коммерческую, как бы теперь сказали, жилку, что не очень приветствовалось в летных кругах. И видно из-за этих соображений, кто-то из хохмачей из другой эскадрильи стер название города Мюнхена, а вместо него вписал Тель-Авив. Солдат добросовестно перевел это в тушь и все это произошло накануне приезда СД.
Кроме чудо-карты, в классе была расставлена мебель (шкафы, столы летчиков) из темных полированных досок, как будто только что из магазина. Секрет был прост. Командование эскадрильи всю зиму регулярно отправляло солдат работать на мебельную фабрику, которая была рядом с частью, а фабричка также добросовестно рассчиталась мебелью под заказ.
Казалось бы, добрые намерения, но ими, как известно, вымощена дорога в ад.
И вот управление эскадрильи, в ожидании похвалы от самого СД, показывает результаты шестимесячной работы. Конечно же, на первом месте карта. «Вот, товарищ Командующий, электрифицированная карта 4 ОТАК. Вот группировка авиации (лампочки заморгали), вот части противовоздушной обороны (заморгали лампочки другого цвета), вот командные пункты (мигнули третьи лампы)».
СД заинтересовано смотрел на карту и вдруг резко поворачивается к командиру эскадрильи, докладывающему о карте.
«Какой это 4 ОТАК. Вот Тель-Авив, это же 5 ОТАК. Я знаю, я там в Египте был советником. Только тут еще Средиземное море должно быть. Наверное солдат забыл нарисовать. Дай команду ему дорисовать. И контролируй, контролируй подчиненных».
И как этот Тель-Авив дорисованный он увидел, ведь Мюнхен находился в правом нижнем углу карты ФРГ и как он не увидел бросающиеся в глаза Франфурт-на-Майне, Кельн и другие города, которые никак не могли попасть в Израиль, не знает никто.
На командира эскадрильи смотреть без жалости было нельзя. Он никак в толк не возьмет, причем тут Тель-Авив, Средиземное море, бесконтрольные солдаты, 5 ОТАК и Египет.
А последний удар СД нанес выходя из класса. «Что это за склад полированной мебели? Я же дал команду все в естественный цвет перевести. Чтобы к концу недели все было как надо».
Все, полный алес капут. Командир и начальник штаба эскадрильи вошли в транс и вывести их оттуда надо было приложить сил. Словом, смех сквозь слезы.
Вот так прошла очередная встряска в нашей Воздушной Армии. Под аккомпанемент горящих лампочек, треск сдираемой краски и тихие матюки летчиков-рационализаторов и специалистов по естественному цвету.
