Автор Тема: Чередниченко Валерий Демьянович, ИНТЕРВЬЮ 11 мая 2018 г.  (Прочитано 21260 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai



Г. В.: А самолёты были закреплены за экипажами?   

В. Ч.: В принципе, да. Самолёт закреплён за экипажем, т. е. рядовой лётчик имел право [летать] только на своих самолётах. Командир отряда – на самолётах отряда. Но комэска тоже уже на любом самолёте эскадрильи мог летать. Ну, а командир полка, замы его – это уже… А рядовые лётчики – только на закреплённом самолёте. Если у него самолёт уходит, допустим, на регламентные работы, значит, издаётся приказ, и лётчик допускается на другой самолёт, чтоб летать. То есть они и ухаживали за своим самолётом, и техник тоже. Как боевая единица – это всё было. Это обязательно было. Каждый день приказы приносят: тот-то самолёт на ремонт. А лётчика летать готовить надо. Всё, ресурса нет. Обязательно приказ я отдаю, допускаю их летать на другом самолёте.   

Г. В.: Вот, скажем, рядовой лётчик, опыта не так много. Тяжело было пересаживаться с одного самолёта на другой?   

В. Ч.: Особенности есть, но незначительные. В управлении есть. Вот некоторые… Один такой тяжёлый самолёт [в управлении], а другой лёгенький, кошмар, прямо одной рукой, а другой  – прямо не провернёшь его. Там у нас такие специальные отверстия были. Это надо просто заниматься было: элероны эти, то ли заклеить надо было, то ли расклеить. Когда мне начали готовить самолёт–бомбардировщик (там контактный узел на крыле есть, тоже заправлялись, не только ракетоносцы), так там облегчили управление. А танкеры, так там специально затяжеляли. Он же идёт впереди, а за ним идёт [заправляемый], так чтобы он не болтался: как поставил его, он уже никуда не шелохнётся. Ну, и автопилот включали, конечно. Но, когда на заправку, не рекомендовалось включать автопилот, вручную надо было пилотировать. Потому что, мало ли там что, какие моменты могут быть. Так сделали, и всё.
… Ну, что. На заправку? Давай на заправку. И Гудков меня начал таскать на заправку.   

Г. В.: Сам он хорошо заправлялся?   

В. Ч.: Нормально. Днём он заправлялся, ночью, я не помню. Нет, по-моему. Но он – инструктор был, нормально меня вывез. Заправился я.
- Ну, а теперь, – говорит, – давай в Николаев на 10 месяцев, на курсы командиров полков.
Вот. И поехал я в Николаев. Как раз конец года. Курсы на 10 месяцев, даже 11 месяцев.

Г. В.: А тогда семью разрешали брать с собой на курсы?   

В. Ч.: А никто не спрашивал. Оля потом, только я приехал туда, она Женьку младшего [взяла с собой], и в Николаев ко мне. Там сняли мы комнату, квартиру. Вначале в гостинице пожили, потом сняли комнату. И она на завод устроилась какой-то там, работала. Всё нормально. Пока я там не закончил, мы там вместе были. Женька маленький был, ему тогда было года три – четыре, совсем ещё малыш был.

Когда закончил уже, приехал. А сказали, что документы на командира полка отправили Гудкову. А его, значит, [назначили] на Дальний Восток, в Монгохту, по-моему, командиром дивизии. Он хотел, чтобы его здесь назначили, но здесь Эдик перебил его, Катаев Эдуард Савич. Эдуарда здесь назначили командиром дивизии, а Гудкову пришлось – на Дальний Восток. Мы знаем, мы в Монгохте садились. А там был командир дивизии, или он умер, или у него сердце прихватило, не помню, я его знал хорошо.
 
Щипков приезжает... Я думал, меня в Москву, как у нас всегда бывает, на собеседование. Щипков – зам. командующего приехал:
- Ну, как? Ты готов?
- Готов. Как прикажете, так и буду делать.
Поговорили мы. Приказ приходит министра обороны: назначают командиром полка.     

Г. В.: Это который год?

В. Ч.: Какой год… 1976 год. С 1976 по 1984 год я был командиром полка. А уже с 1984 г. – начальником боевой подготовки ВВС Северного флота.
   
« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 11:39 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai


Г. В.: Восемь лет командиром 924-го Гв. МРАП.   

В. Ч.: Почти девять лет получилось. 

Г. В.: Интересно вот: Ту-16 – тяжёлый военный самолёт, а часто ли вы на нём испытывали состояние болтанки? Вообще, как он реагирует на атмосферу.

В. Ч.: Иногда так ломало самолёт, что думаешь: сейчас крылья отвалятся. Как попадёшь в грозовое облако … О-о-ооой… Там так ломает!

Мы когда-то полетели с Лазуренко... У нас была система, что курсантов выпускного курса из Оренбургского училища к нам посылали на последнюю практику. Они последний год уже не у себя там, а у нас на самолёте Ту-16 летали на правом сиденье, по пять, по шесть человек [присылали]. Да многие, Витя знает.

И вот, я был комэской, по-моему, Лазуренко – мальчишечка молодой. И мы полетели в горло Белого моря, под Архангельск, какое-то спецзадание было. Я говорю: «Давай со мной». А им налёт тоже надо дать. Им надо было налетать, минимум, 60 часов, чтобы всё законно было. Вот, мы полетели. И мы снижались там, и попали… Ну, Архангельск же, горло Белого моря, мы там так попали! Так швыряло! Он, бедненький, сидит, прижался. Я на него глянул: всего корёжит. Но когда вышли, я говорю:
- Ты что, испугался?
- Нет, товарищ командир. Нормально.
 
Нормально… Хороший мальчишечка такой. Потом нормально пошёл и у нас летал. Не знаю, где сейчас он, Лазуренко.
Так что иногда, о-о-ооо, так ломает, и на посадке, и на взлёте так швыряет. Особенно боковой ветер. Рыбаков же вот этот, который был здесь [на встрече ветеранов 924-го Гв. МРАП в 2018 г.], по ГИМО [Главная инспекция Министерства обороны] уже мы все отработали, всё пустили [ракетные пуски]. И последнее задание: поставить минную банку в районе Рыбачьего. Мины.
 
[В тот раз на постановку мин вылетала пара Ту-16: ведущий – командир экипажа В. Н. Сокерин, ведомый – командир экипажа В. Н. Рыбаков. Взлетали с курсом 190 и с боковым ветром порывами до 15–17 м/сек. (при допустимом – 12 м/сек.). Во время взлёта «скребли» колёсами о полосу, пока не набрали скорость почти до 400 км/час., хотя должны были оторваться на 320 км/час.]

Г. В.: Учебные?   

В. Ч.: Да. Мина такая, она же здоровая такая, тупая. А мы их тоже вешали на «штаны» – на подвески крыльевые. Мне уже… или генерал Одинцов… говорят:
- Товарищ командир, Вы же видите, ветер сильный. Может, мы не будем вылетать?
- Товарищ генерал, как по плану, мы должны всё это выполнить.

Или Рыбальченко? Я уже не помню, но кто-то из них был. Повесили мы ему эту мину. Два экипажа. Ну, давай. Взлетают. Потом я говорю:
- Как?!
- Товарищ командир, я не знаю, как я смог вывернуться.
Штурвал вот так уже, а самолёт валит, и всё. Валит, и всё. Но нормально сходили, мину бросили туда.   

Г. В.: А сколько мин подвешивается? 

В. Ч.: По две штуки.

« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 11:40 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai



Г. В.: Под крыло?   

В. Ч.: Вот эта «палка»: сюда – одна и сюда – одна. И на то крыло: сюда – одна и сюда – одна.   

Г. В.: В общем, по четыре штуки можно подвесить?   

В. Ч.: Да, да. Это такие УДМ-500 [универсальная донная мина]. А у нас УДМ-1, она была длинная, метров шесть. Те вешались [под крыло], а эта – на фюзеляж. У нас и на фюзеляже были держатели тоже: и бомбы можно было вешать, и мины вешать. Но те – длинные такие, здоровые, а эти поменьше.   

Г. В.: С каких высот мины сбрасывали?   

В. Ч.: С малых высот. Там парашют специальный есть. Она на парашюте спускается, парашют в воде отмокает. Что-то такое там, типа сахара, что оно растворяется, и парашют выходит. Там задаётся определённая глубина, задаётся, на какой глубине она должна торчать. Всегда рассчитывали на осадку корабля, какие корабли, глубже или меньше. Они не на дне лежат, они плавают там. Минное поле.     

Г. В.: Мины сбрасывать тяжело? Когда она сходит, самолёт…   

В. Ч.: Не, отцепил, и всё, как бомбы.   

Г. В.: А, это сложно было из-за ветра?

В. Ч.: Да. Это когда взлетал он, сильный ветер был. Да ещё боковая подвеска эта. Когда взлетаешь с одной ракетой, так специально триммируешь самолёт. Ракета там висит, значит, штурвал вот «так» уже. Не так, ровно, а вот «так» уже взлетаешь.   

Г. В.: Компенсируешь.   

В. Ч.: Да. Потому что она крен даёт хороший. Вот «так» уже вылетаешь. И когда мы заправлялись, правая ракета висит, и заправляешься с этой ракетой. Там неудобно тоже, вот «так» штурвал. То ровненько всё, а тут вот «так» штурвал. Одной же рукой всё это держишь. Одной газы держишь, а другой самолёт держишь. Так что немножко неудобно. Но ничего. Все были провезены с одной ракетой. А с двумя – там нормально, там никаких вопросов нет. Всё одинаково. 

Г. В.: Всё равно, когда одна ракета сходит, тоже ведь какой-то момент возникает.   

В. Ч.: Да, бывает. Когда ракету отцепляешь, «слышно». Форсажи, раз, немножко самолёт просядет. И бомбы, когда швыряешь, немножко, чуть-чуть подпрыгивает. Особенно, когда много бросаешь эти тяжёлые бомбы, «пятисотки» там, немножко «вспухает» самолёт. Когда люки открываешь, тоже немножко «вспухает», когда бомболюки открываешь. И тут – ракету…

У нас же ракета висит «десятка» [К-10]. Потом её опускаешь. Она опускается. Запускаешь двигатель. Там оператор работает со станцией, ищет цель. Нашёл цель, на захват взял, видит, ракету пускает. Она идёт. Он её видит. А за, по-моему, 15–20 км [16–26 км] от цели, уже сама ракета цель захватывает и переходит на автономное управление. Оператор уже ничего… Если [ракета] захватит другую цель… А ей всё равно, у какой мощнее отражательная способность, она ту и захватит. Скалу может захватить хорошо. Почему плохо во фьордах (Норвегия), там невозможно навести. И вот в шхерах они и прячутся, потому что их там достать [теми] нашими ракетами практически невозможно.



« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 11:40 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai





Встреча пусковых экипажей гв. капитана Лазуренко и гв. капитана Степанова во время встречи с писателем А. Ф. Полянским (справа со спины)

Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai
Г. В.: Приходилось вылетать по боевой тревоге, там авианосец появился, или ещё что-то такое? 

В. Ч.: Вылетали, вылетали. Да. Они всегда за Ян-Майн приходили.

Но у нас тут ещё другая [проблема была]. Система такая была – «Марьята» – корабль радиолокационной разведки американский [корабль ВМС Норвегии «Marjata»]. Это же такая… Ух! И она лазит. Только у нас где-то пуск, только наши моряки собираются… А моряки же пускали ракеты от нас на Дальний Восток. Там полигон Хальмер-Ю, там полигоны, и они туда пускали ракеты с подводных лодок и с крейсеров. Как только [норвеги] услышали… А мы же даём [информацию], что район закрыт… А она уже, стерва, здесь сидит и всё ловит, частоты разведывает, и всё... И у нас всегда была задача: найти «Марьяту», чтобы навести наши корабли. Они её вытесняли оттуда, и подальше, и помехи ставят ей, чтобы она не могла... Вот это сложная задача. Всё время её ловили, постоянно.

А так, да, у нас бывали моменты, что поднимали по тревоге. Подошли эти авианосцы где-то близко там... Авианосная группа: там авианосец и корабли охранения (дай Боже!). Вылетали. И полком вылетали. Удар нанесём, условно, конечно, всё нормально.   

Г. В.: Зато потренировались.   

В. Ч.: Да-да-да.   




Инспектор ГИМО специалист по ОУС на КДП аэродром Оленья 2 июля 1984 г.

Г. В.: Расскажите, что собой представляет полковой вылет? Это же не просто организовать такую армаду.

В. Ч.: Нет, не просто. Ну, вот учение идёт. У нас был график: 36 часов. Мы должны за 36 часов сделать три полковых вылета по 3,5–4 часа. Первый вылет: поднялись, удар нанесли, сели, быстренько заправились, лётчики покушали. Второй вылет – через 6 или 8 часов, я не помню. И третий вылет.

И по тревоге [поднимали], когда нас ГИМО проверяла. Такая система была. Тут ударные ракетоносные группы создаём, прикрытие, разведка, доразведка, ложные цели, чтобы отвлечь «противника». Постановщики помех, они всегда шли впереди, выше нас. Активные помехи – эти уже нормальные. А когда пассивные были, ленты бросали, они тоже… Стоит всё это хозяйство… Но они потом не эффективные оказались и вредные. Над сушей вообще их запретили, а потом и в море запретили бросать, и всё. Тоже, по семь контейнеров (здоровые контейнеры!) на СПС-1 самолёт в бомболюки загружают. Там ленты были. И вот он сыпет, сыпет, сыпет…   

Г. В.: Типа фольги?   

В. Ч.: Да, фольга. Натуральная фольга. Она отражает, как цель.   

Г. В.: Мы уже Хибины пролетели. Сейчас над Белым морем полетим, долго будем над ним. 

В. Ч.: Да, не. Какое там долго? Кандалакша, горло Белого моря... Там аэродром Подужемье есть ВВСовский.

Г. В.: Валерий Демьянович, на Ваш взгляд, по тем временам (по 70-м годам): вот вылетает полк, и если бы ему действительно практически пришлось применить оружие, вы бы справились силами полка с авианосной группой?   

В. Ч.: Значит, обязательно, чтобы справиться с авианосцем, мы брали или один, или два атомных заряда. Ну, вот, представь, что мы идём, и за 700 км нас практически обнаруживают. Потому что дальний дозор у него: «Орионы» летают, смотрят, они всё смотрят. Авианосец, даже чтобы вывести из строя, надо было 6–8 наших К-«десяток» [ракет К-10] – и попасть в него. А попасть – это очень сложно. Мы же потом на малую высоту перешли. А если конечно попадёт ядерная система туда, авианосец будет выведен из строя. Не утоплен, но выведен из строя будет окончательно. А наших [не ядерных ракет] 12 штук нужно было, чтобы его как-то повредить. Так что мы брали… У нас ударные группы были: 1-я, 2-я – по 8 самолётов с К «десяткой» [К-10], потом с «пятёркой» [КСР-5], уже «пятёрки» начали цеплять. Разные системы.

Г. В.: Они уже получше? 

В. Ч.: Да. КСР-5, она была вначале… Мы её пускали, она на 22 км поднималась, шла за зоной радиолокационного дозора и потом пикировала прямо на цель. У неё точность хорошая. Но потом она стала неэффективна [из-за противодействия противника]. Потом пришлось наоборот, как эти «Томагавки» ихние, на самую низкую высоту. Но на больших высотах дальность была за 300 км. А когда перешли на малые высоты, дальность 150–160, максимум, 180 км дальность. Уже она, как «Томагавк», шла на малой высоте, её тоже было трудно обнаружить.
Так что с авианосцами трудно было бороться, но всё равно, нормально. Боялись они нас.


« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 16:02 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai


Командующий ВВС СФ генерал-майор авиации В. П. Потапов и командир 5-й МРАД ВВС СФ полковник В. Г. Дейнека во время проверки 924-го Гв. Мрап, аэродром Оленья, 1981 г.


« Крайнее редактирование: 19 Августа 2018, 07:19 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai
Г. В.: Конечно, боялись. Такая мощь была - несколько ракетоносных полков! 

В. Ч.: Как вылетим, они уже всё, «на стремя» с Норвегии, эти F-«сто четвёртые» [истребители–перехватчики Lockheed F-104 Starfighter]. Они поднимаются, когда мы уже назад возвращаемся. А мы же всегда… Вот пришла авианосная группа, а мы туда полком идём, наносим условный удар… Ну, иногда перехватывали [истребители Grumman F-14 Tomcat] с авианосца.

Подойдёт этот чёрный [F-104] под самолёт, «поздоровается». Я говорю:
- Где он?
- Товарищ командир, под ракетой сидит.

Он под ракетой, смотрит ракету там, этот F-«сто четвёртый». Потом стали F-«шестнадцатые» [истребитель General Dynamics F-16 Fighting Falcon]. Вот.
Потом… Кто же у нас столкнулся? Разведчик, забыл фамилию, на разведку полетел. Летает…   

Г. В.: Разведчик? Так это 967-й ОДРАП. Плиев? 

В. Ч.: Так Плиев погиб, и тоже по дурости. Один раз прошёл [вдоль борта авианосца], другой раз прошёл, а потом третий прошёл и крен заложил… Я видел снимки. Они же заснимали всё, видели [американцы с авианосца], как он упал.
А второй [разведчик], просто крыло ему пропорол истребитель. Крыло пропорол, но он пришёл с разорванным крылом, вернулся нормально.

Г. В.: Я видела, в интернете висит, ролик: американцы снимали проходы Плиева, когда он упал, и там комментарий кого-то из свидетелей с корабля. Плиев при развороте заложил крен на малой высоте и зацепил крылом воду.   

В. Ч.: Да. Он на малой высоте проходил, крен заложил и нырнул. Вначале набери высоту, а потом разворачивайся. А он сразу. Ну, лётчик опытный, вроде, ему надо было высоту набрать… Бедные, там семь человек погибли.

Г. В.: Мне Э. С. Катаев рассказывал, каков был лётный почерк А. З. Плиева, когда-то он у Плиева в экипаже летал. Плиев практиковал длительные полёты на предельно малой высоте и даже иногда ниже допустимого. И вот, в тот раз ошибся…   

В. Ч.: Если увидите Катаева, передайте привет большущий. Он был хороший командир дивизии [5-й МРАД], мы с ним много работали.   

Г. В.: Он – хороший лётчик?   

В. Ч.: Нормальный. Он контролировал меня. Всегда же, когда из отпуска приду, кто меня контролировал? Командир дивизии. Или из ВВС СФ, или из Москвы [ВВС ВМФ] меня приедут контролировать, и он. Мы с ним хорошо служили, работали, пока он не ушёл в академию Генштаба. А потом его направили на Дальний Восток, к Гудкову начальником штаба ВВС ТОФ...


« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:32 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai


Руководство частей 5-й МРАД во время доклада очередного проверяющего. В первом ряду слева генерал-полковник авиации А.Н. Томашевский. Командир 924-го Гв. МРАП подполковник В. Д. Чередниченко в центре во втором ряду.

Г. В.: Ну, ладно, хорошо. Что ещё интересного у вас там было? А при выполнении каких-то заданий разведывательные группы из состава вашего собственного полка выделялись? Вы выполняли разведку для себя?   

В. Ч.: Обязательно! Те данные, которые мы получали (где цель находится)… Мы обязательно высылали пару доразведчиков, они вылетали за 1,5–2 часа до вылета ударной группы. Нам разведчики, 967-й полк из Североморска, давали данные. А мы обязательно доразведку посылаем: пару самолётов, лётчиков хороших, штурманов. Они уже цель ищут, потому что под нашу станцию… Правда, потом уже у разведчиков тоже появились наши станции ЕН [радиолокационные станции], а до этого у них была своя система: они определяли по частотам, пеленговали всё. Но потом им тоже ЕН станцию поставили, как у нас для ракеты, и у них Ту-«шестнадцатые» самолёты стали РМ [Ту-16РМ]. Так что доразведка…

Вот же! Помните, когда сбили над Кольским полуостровом южнокорейский самолёт?     
[20.04.1978 г. пассажирский Boeing 707-321B  отклонился от курса и оказался над Кольским полуостровом, где был перехвачен нашим Су-15 и принуждён совершить аварийную посадку на лёд оз. Корпиярви.]

Сидим мы на полевом аэродроме, на Умбе [Умб-озеро]. У нас учения. Это было где-то утром. Я выпустил уже пару на доразведку. Они уже дошли до Кильдина, доклад «три пятёрки» прошли и пошли на доразведку. Нам уже взлетать ударным группам. Раз – дают отбой: «Прекратить взлёт. Вернуть доразведчиков». А те же с полной заправкой пошли, по 35 тонн топлива заправлено (один самолёт «Т», другой ракетоносец). Заправка полная. Что такое? Мы ничего не знаем, и никто не говорит. Я звоню оперативному. Он: «Тебя [задерживают] на час. Подожди, не до тебя тут». Т-т-т-т-т…

Ну, а потом уже мы узнаём, что они там на какое-то озеро… Его сбили. Он упал… Кое-кто живой остался, там их вытаскивали.     

Г. В.: Там жертв мало оказалось [2 погибли, 107 живы], удалось лётчику посадить самолёт. 

В. Ч.: Да. Мало. Хорошо, хоть так, что он посадил.   

Г. В.: А вы должны были на какие-то учения лететь? 

В. Ч.: Какие-то учения на удар. Мы же по учениям: взлетали отсюда [с Оленьей], посадка на полевом аэродроме, потом быстренько подготовка к повторному вылету уже там, на полевом аэродроме, готовимся, вылетаем, потом там же садимся или домой уже летим.     

Г. В.: И тут – на тебе «подарок»! 

В. Ч.: У нас по ученьям на удар… Редко, чтобы нас на удар, и свой аэродром. Надо на полевые. У нас полевые: Умба, Хариусный… Я на всех был, и на Ровном был… Уже когда начальником боевой подготовки, я везде летал. У разведки – Ровный, у нас – Хариусный… Забыл, как-то ещё… Там много ещё аэродромов для Ту-95 и Ту-142 построили, но они ими так и не пользовались.

Г. В.: А Килп-Явр? 

В. Ч.: Не, ну, Килп  – это истребители, мы их не касались. Но в Мончегорске я садился, в Подужемье садился, специально для взаимодействия я лично сам летал туда. С командиром мы там, потому что нам по военной обстановке надо было бы обязательно взаимодействовать. Поехал и в Остров, и там, и там был, и на всех крымских аэродромах был.   

Г. В.: То есть и межфлотские манёвры тоже. 

В. Ч.: Да. Да.   

Г. В.: А на Тихий океан летали?

В. Ч.: Да. Мы летали дважды с дозаправкой. Мы летели от нас [с Оленьей], посадка в Тикси (там заправка) на снег – на полевой аэродром, и потом в Монгохто. Аэродром Каменный ручей (Монгохто), там первый раз сели. Там как раз нас командир дивизии встречал, о котором я рассказывал. Потом что-то случилось такое, что Юрия Семёновича Гудкова туда командиром дивизии назначили.

[В. С. Аулов командовал 143-й МРАД ВВС ТОФ 06.1974–11.1976 гг., затем назначен зам. командующего ВВС ТОФ, в 1977 г. умер от инфаркта]
А второй раз мы садились в Хороле. Там Ту-«девяносто пятые» базировались и одна эскадрилья Ту-«шестнадцатых». Там садились, и нас как раз Гудков встречал уже. Прямо поехал: ну, полк прилетел же. А мы десяткой прилетели, 10 заправляемый экипажей ракетоносцев. Нас заправили тут заправщики с Лахты, они вернулись домой, а мы пошли дальше. Сели в Тикси. Ветер дует! Мороз! В меховом идёшь, мокрый весь, а лицо обжигает невозможно. А полоса: вот так горят эти плошки. Там не электричество, а керосин налит в эти штучки – полоса обозначена.

Г. В.: Там же в Тикси аэродром – прямо у моря же. Как на косе аэродром.

В. Ч.: То – аэродром на косе, там бетонный аэродром. А мы сюда, на полевой на снег садились. Прямо на снег! Укатано всё, туда мы садились. Сели, нас заправили быстро. На вышку [КДП], там указания получил, «добро». Взлетели со снега и пошли на Ручей. Якутск там, всё это осталось внизу. И мы садимся уже в Монгохте. На полигоне на Сахалине ракету там пустили.

« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:33 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai

Г. В.: Вы туда с ракетами летели?!   

В. Ч.: Нет, с одной только.   

Г. В.: Ну, так всё равно, вооружённые летели.   

В. Ч.: А я не помню, остальные с ракетами летели? Но одна пусковая ракета была обязательно.   

Г. В.: По поводу этих дальних перелётов: с Северного на Тихоокеанский флот сколько лететь, часов 8–10?   

В. Ч.: От нас до Тикси, по-моему, 4,5 часа шли, и с Тикси до Каменного Ручья – столько же. Потому что остатки топлива там были по 3,5–4 тонны. А заправка была полная – 31 тонна. Максимальный взлётный вес у нас 79 тонн, больше мы ничего не могли. Так что около 9 часов, если так взять чистого времени. Да, около 9 часов получалось.

Г. В.: Всё-таки с посадкой полегче: встал с кресла, немножко постоял, походил, в туалет сходил, может, чего съел. А вообще, сколько максимально приходилось провести времени в полёте?   

В. Ч.: Я одновременно где-то 6,5 часов летал, с дозаправкой тоже самое. 6,5 часов на малой высоте авианосец этот искали, потом нашли. Садился, остаток топлива – где-то пол тонны оставалось. Пол тонны.     

Г. В.: Это же очень мало.   

В. Ч.: Мало. И в Хороле я садился, у меня 500 кг осталось.   

Г. В.: Это же с первого захода, скорей, скорей. Не дай Бог!

В. Ч.: Не, там другое. У меня отказала вторая «Б-группа» крыльевая. 

Г. В.: Топливных баков?   

В. Ч.: Да. А там почти 5 тонн топлива было. Правое крыло отказало, насосы отказали. Левая [группа насосов] работает, а правая нет. То ли садиться в Монгохте, то ли лететь.

А перед этим как раз получилось, Тычина [А. В. Тычина – командир 987-го МРАП 1973-1978 гг.] тоже манёвр [совершал], но они делали по югу, с посадкой в Белой, там ещё с посадками несколькими летели. А мы по северу шли. И он там где-то сел, то ли в Белой, то ли… Полк улетел, а Тычина… Или он на запасной сел, что-то у него отказало? Командир полка сел, а группа ушла без командира.

Так и я тоже тут думаю: у меня отказало, я сяду в Монгохте, а мои «бойцы» все будут в Хороле садиться.

Г. В.: А кто у Вас был заместителем командира полка?   

В. Ч.: Кирьянов и Гагарин. Гагарин там руководил полётами, а Кирьянов со мной летел. Он тоже группу вёл. У нас было две группы всего: я группу одну вёл, и он.

Г. В.: Группа – это сколько самолётов?   

В. Ч.: Десять штук у нас было.   

Г. В.: Значит, по пять? 

В. Ч.: Не… Я был ведущим, а Кирьянова я поставил замыкающим. Все остальные между нами. Ну, мы с минутным интервалом взлёта, а в полёте уже 30 секунд, 15–30 секунд мы шли. Правда, эшелонировано там, через 300 метров. То есть практически видно всё, огоньки – всё видно на одиннадцати тысячах [высоты]. Идёшь–идёшь…

И у меня отказало всё. Что делать? Что делать? Я так посчитал, что топлива не хватит, конечно. Но с хода сесть. Потом так подходим, я запрашиваю:
- Прошу с рубежа посадку.
- Запрещаю. По схеме.
Думаю: твою дивизию! 
- С рубежа прошу посадку!
- По схеме.

Руководитель… Твою… А у меня уже где-то 2,5 тонны остаток топлива, уже «15 минут» лампочка горит, долго. У нас остаток «30 минут» – загорается лампочка красная, потом «15 минут» загорается лампочка. У меня загорелась «15 минут» лампочка эта – на круг не хватает, там надо 3,5 тонны топлива. Ну, ладно. Я выхожу на дальний привод и сразу делаю разворот, коробочку. Но он молчал, правда… Сел, слава Богу!
- Я ж тебя просил!
- Товарищ командир, ну, тут же Гудков командующий Авиацией. Я ж не мог при нём. У нас схема отработана. Мы всё договорились: как приходят, по коробочке все заходят..
- Да какая тебе разница?! Командующий… Раз я прошу, я же не просто прошу ради бравады. 

Потом инженер приходит:
- Вы знаете, сколько у Вас топлива осталось?
- И знать не хочу!
- 500 килограмм топлива осталось.
Насосы отказали. Я говорю (а так никто и не знал): «Меняйте насосы эти». Всё нормально.


« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 14:53 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai
Г. В.: Часто отказы были? 

В. Ч.: Да, бывали отказы. Бывали. Бывали отказы: и горело там, но не у меня лично… Но я никогда не паниковал, всегда анализировал, почему такое, как, что может быть.   

Г. В.: А были какие-то особенности по отказам Ту-16? Знаете, бывают самолёты, у которых имеется какая-то «наследственная болезнь» (как в «Жигулях» постоянно сцепление летело). 

В. Ч.: Нет, такой «наследственной» болезни не было. Но вот у нас Павлов развалился, турбина у него развалилась. А у нас Мацин тоже взлетает, тоже у него развалилась турбина. Но ему повезло, ему ничего не отбило. Мы потом в лесу нашли эту турбину. Двигатель отказал, он на одном двигателе зашёл и сел сразу. Вот ему повезло, что закрылки не зацепило, отлетело удачно. Ты понимаешь? У нас две турбины, двойная турбина. То компрессор, а это уже горячая турбина. Вот у него тоже такой случай был.   

Г. В.: А Ту-16 на одном двигателе…   

В. Ч.: Нормально. Мы же специально учили: отказ двигателя, заход на посадку на одном двигателе. Один двигатель дросселируешь полностью, и лётчик на одном двигателе…   

Г. В.: Разные самолёты ведут себя по-разному всё равно. Вы же как-то на снижение шли, искали аэродром. Сколько Ту-16 мог протянуть на одном двигателе?   

В. Ч.: Сколько и на двух, даже больше. Топлива же в два раза меньше расходует. Ну, потолок меньше, конечно. А так на одном двигателе нормально летит. На 8, на 10 тысяч метров не залезешь, конечно. А так 4 тысячи метров, и идёшь.

Г. В.: И уверенно шёл?   

В. Ч.: Нормально. Мы как-то… Командир разведполка Славик, забыл сейчас фамилию… [В. В. Перфилов – командир 967-го ОДРАП 10.1986–10.1993] Они тоже туда, на Умбу, улетели, и я прилетел (начальник боевой подготовки) туда к ним посмотреть, как они там, ну, и его проверить, Славика. Взлетаем мы, я смотрю, что-то там… Говорю: «Обороты давай!» Левый двигатель вышел на максимальный режим, а правый – 3500 [об./мин.], и завис. Я беру, раз, опять – 3500, и завис. То есть на взлёте у нас отказал правый двигатель. Отказал. Но Славка упёрся, я смотрю, молодец. Нам положено было не взлетать [прервать взлёт], а парашюты [выпустить], и всё. Но взлетели, коробочку сделали, сели. Насосы отказали правого двигателя. Там автоматика, что он топлива не подавал. 3500, и не больше. А это у нас холостые бороты были – 3500. Вот так мы на одном двигателе прошли коробочку.     

Г. В.: Он отказал уже в момент взлёта? 

В. Ч.: На взлёте. Я же смотрю: обороты, температуру, давление масла. Пошли двигатели, всё. А потом, раз, и упали обороты. Я же смотрю вперёд, мне уже эти приборы не важно. Максимальный газ дали, я уже смотрю вперёд, чтобы направление выдерживал, чтобы колесо поднял, когда скорость отрыва, закрылки убрать... Уже сюда не смотришь на приборы. А они упали, обороты. Потом уже смотрю: обороты 3500 – правый. А так-то на одном двигателе слетали, ничего.
 
И мы лётчиков учили обязательно полётам на одном двигателе, и заход на посадку на одном двигателе. Дросселируешь ему… А мы же специально делали как: летим, летим… Я, раз, один двигатель «убрал», он поддаёт, а я держу, не даю ему:
- Отказ двигателя у тебя, дорогой. Правый двигатель не работает.
Он тогда, давай, левым. И на одном двигателе работает.

Г. В.: Если один отключается, то второму надо дать максимальные обороты?   

В. Ч.: Нет. Не надо. Номинал. Номинально у нас 4200 – 4400.
Ну, там проходные режимы – там нельзя работать на этих режимах. У нас на двигателе стояла лента перепуска. Малые обороты – она открывается, лишний воздух уходит. А когда максимальный режим даёшь, она закрывается, чтобы воздух… Чтобы всё в турбину шло из камеры сгорания, максимум давления создавался. Компрессор восьмиступенчатый, там давление большое воздуха. 3500–3800, по-моему, проходной режим. Если на него поставишь, лента хлопает, то закроется, то откроется, то закроется, то откроется. Вот так вот, проходной режим.

У нас ещё ЧР – чрезвычайный режим. Взлетаешь, и если что-то случается, ЧР включаешь – 4900, максимальная тяга добавляется, по-моему, тонна с лишним. Взлетел, надо убирать. После этого сядешь, двигатель снимается, на нём летать уже нельзя.       

Г. В.: Но всё-таки, когда вы на одном двигателе взлетели, по коробочке прошли и сразу сели.   

В. Ч.: Конечно. Куда там лететь? Боже сохрани! Пролетели, сели. Пускай разбираются инженеры.


« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:34 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai


Личный состав полка построился для участия в Ленинском субботнике, гарнизон Высокий, начало 1980-х гг.



Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai
Г. В.: Но предпосылок было много всё-таки. Случалось такое, и отказы, и всё. Скажите ещё, ведь в сопках летать тяжеловато, особенно в плохую погоду. А на Севере она постоянно. Там нужно глаз да глаз.   

В. Ч.: У нас уже, когда Володя Акимов разбился… У нас Хибины там, по-моему, 1300, я не помню [1200 м]. Безопасная высота в том районе – 2400 м. В облаках ниже ни в коем случае не снижаться, только после выхода на дальний привод. Когда на дальний привод уже вышел, потом только можно снижаться с 2400… там 1200, до… У нас 600 м коробочка была [высота круга в Оленьей 700 м]. До 600 м [700 м], и заход на посадку. Если с севера идёшь, тоже самое, я уже наблюдаю… Ну, у нас же [радиолокационные станции] П-«тридцать пятка» [П-35], П-12, радиолокационная система «Катет» у нас была. Она уже давала и направление и дальность постоянно. Я уже видел, какое расстояние до аэродрома. Так что нормально там всё было.
 
А ученья как? Всегда только с рубежа. У нас двухминутный интервал посадки. И вот по ГИМО мы взлетели – 28 экипажей. Или Москаленко был [Главный инспектор МО 1962-1983 гг. – Маршал Советского Союза К. С. Москаленко], или Захаров, я уже не помню, кто. Минимум погоды. Так мы взлетели при минимуме погоды, где-то 150 м [высота нижней кромки облаков]/ Они говорят:
- Товарищ командир, мы подождём.
- Лётчики готовы. Задача поставлена, я буду выполнять.

Пошли на удар. А посадка с двухминутным интервалом. Вот сел самолёт, 2 минуты - следующий, 2 минуты – следующий…       

Г. В.: Такой интервал при плохой видимости? 

В. Ч.: Нет, в любом случае 2 минуты интервал. Потому что струя там [из сопла], в спутную струю попадёшь. А ещё если ветер встречный... И взлёт, почему минутный интервал. А у них сейчас [на Ту-22М3] полторы минуты интервал. Потому что форсаж, струя мощная. В воздухе попадёшь, она так корёжит, так корёжит… Я расскажу тебе сейчас.

И мы все сели, 26 или 28 экипажей, с минутным или двухминутным интервалом: ну, 1-45, 2-10, 2-05… Но, в основном, 2 минуты средний интервал – все сели. Инспектора:
- Товарищ командир, вопросов нет.
Когда мы летели с Дальнего Востока, с Монгохты… Нет, с Тикси уже. Мы же тоже взлетали с Монгохты, в Тикси мы сели, заправились. Цыбуля самолёт поломал там…

Г. В.: Что же он наделал?   

В. Ч.: ТЗ наехал там в крыло, или он въехал в ТЗ [топливозаправщик]. Но ему быстро залатали это всё. Я подошёл. Техники:
- Товарищ командир, всё сделаем.
Я говорю:
- Иван Ильич, ну, ты же опытный лётчик, самый «старый».
- Товарищ командир…
- Куда вы смотрели?

У нас же: командир – слева, штурман – впереди осматривает, тот [правый лётчик] справа осматривает, КОУ [командир огневых установок] – там. Всё расписано, кому где осматривать. Второй штурман сверху, он тоже всё осматривает. Ломали много самолётов. Залатали.
[В действительности И. И. Цыбуля на заруливании зацепил крылом агрегат на централизованной заправке топливом (ЦЗТ)]

Взлетели мы. Александров Николай Арсентьевич взлетает тоже. Ну, и когда все взлетели, я всех вызываю. Отвечают, отвечают, отвечают… Александрова зову, зову… Не отвечает. Молчит. Я – к Кирьянову. Кирьянов тоже вызывает. Молчит. Ну, думаю, труба. Всё. Или связь отказала, или что такое? Я же не мог подумать самое плохое. Идём мы, идём... Вызываю, вызываю... Нет Александрова. Молчит. И по дальней связи, я уже радисту говорю: «Ну-ка, свяжись там по дальней связи». Тоже молчал.

Уже подлетаем мы к Рогачёво, к Новой Земле. Раз! Александров отвечает: «Я иду. Всё нормально». Нормально, так нормально. На аэродром принимать нас приехал полковник Петрущенко, он – зам начальника боевой подготовки. Десять экипажей – мы сели, всё нормально. Зарулили. А мы уже где-то под вечер сели. И мне говорят:
- Товарищ командир, завтра на Военный совет ехать.
В Авиацию, в Сафоново.     

Г. В.: Это вы уже в Оленью вернулись? 

В. Ч.: Да, в Оленью. На Военный совет? Ну, хорошо. Я утром встал, иду в штаб. Меня встречают Гагарин и Кирьянов:
- Товарищ командир, а Александров же свалился.

Он падал с 10 км до 4 км. Падал. Двигатели выключились… Или в струю попал, когда впереди [идущего] догнал, я уж не знаю. Самолёт перевернуло, колёса вывалились, двигатели остановились, и они падают. А у нас по инструкции, если до 5 км падают… Самолёт падает, что-то случилось, и команды от командира корабля нет на катапультирование, каждый член экипажа самостоятельно должен катапультироваться. До 5 км. КОУ, я забыл, как его фамилия, уже нажал катапульту. Слава Богу, что он не катапультировался. Мы там бы его в жизни не нашли. Снег, снег, всё белое, белое…

Я говорю:
- Надо же докладывать было!
- Товарищ командир, что у нас, первый раз что ли? На боевую службу ходили, там падали ребята, всё нормально. Никто ничего не знал.

Уговорили меня бандиты эти не докладывать. Ну, промолчали. Но потом раскопали всё-таки.

Г. В.: Кто-то заложил, и выдрали?   

В. Ч.: Да. Я получил потом строгий выговор по партийной линии.   

Г. В.: Так что же, они не поняли, что случилось?
« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:35 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai
В. Ч.: Ну, перевернулся он. Я уже не помню. Когда взлетел он, уже автопилот включили, дремлют сидят, уставшие немножко. И, видно, подошёл к впереди идущему и в спутную струю попал впереди идущего самолёта. 
[На самом деле лётчик при включенном автопилоте увеличил скорость на 150 км/час., в то время, как по инструкции допускалось менять скорость не более +/- 20 км/час. При отключении автопилота для перебалансировки самолёт сразу вышел на большой угол атаки (задрал нос) с дальнейшим сваливанием на крыло.]

Г. В.: И его бортануло? 

В. Ч.: Там корёжит самолёт так, что, не дай Боже, в эту струю попадёшь. На заправке, если, не дай Бог, влево – в эту струю попадёшь, тебя переворачивает моментально. И его перевернуло там. Я говорю: «Ну, сам бы доложил». Нет! Молчал же, всё нормально. Это же как раз перед ГИМО. Должна ГИМО приехать, а меня надо снимать с должности.

Но он и следующее выдаёт. Мы на полевой аэродром перебазировались уже [на Умбу]. На разведку погоды – Александров. Он, по-моему, зам. комэски был, потому что его потом до командира отряда или до рядового лётчика сняли. У нас на разведку положено летать так, что эти «штаны», балки с крыльев, снимались. Потому что, когда заходишь на посадку, и они висят, более 25 градусов закрылки не выпускать. Там микровыключатели стоят, что больше не выпустишь. Только 25. А когда гладкое крыло – 35 градусов закрылки выпускаются. И всегда на разведку погоды, на облёт РТС должен самолёт с гладким крылом лететь, как положено.
 
А этот дурак, ему жалко стало техников, потому что после этого самолёт должен идти на полигон, на бомбометание. Их опять надо вешать. И он полетел с балками. Садится. Полоса мокрая. И он выкатывается.
- Ты почему парашют тормозной не выпустил?
- Товарищ командир… товарищ командир… Полоса влажная была.

Но хорошо, он по курсу выкатился, не в сторону. Там же такие стоянки, что не дай Бог. И самолётов было мало. А так он по курсу. Там же полоса, по-моему, 2500. И где-то на пол километра он туда выкатился.
 
[В действительности он пытался срулить с полосы, но не вписался в разворот и чудом не врезался в стоянку самолётов 3-й АЭ. По воспоминаниям лётчиков, полёты с не снятыми крыльевыми подвесками были обычным делом. А вот покрытие ВПП на Умбе при увлажнении обладало необычно высоким эффектом скольжения.]       

Г. В.: Ничего не сломал?   

В. Ч.: Ничего не сломал.   

Г. В.: Парашюты не всегда выпускали, а только при необходимости? 

В. Ч.:  По решению командира. Мы всегда техников жалели. Им их собирать потом, в контейнер засовывать, работы им много. Ну, а так: выпускай, тебе слова никто не скажет. Решил выпустить – и всё. А лётчики же, они такие: если ты выпустил парашют, значит, ты – слабак.
[В инструкции экипажу имелись до 10 пунктов, описывающих условия, при которых выпуск парашюта обязателен.]

Г. В.: С одной стороны… Но это не правильно.   

В. Ч.: Ну, не знаю. Но я их всегда учил: сел, держи вот так самолёт, держи, сколько можно, угол. Он же тормозится… Вот, как эти здесь спойлеры… А ты держи, пока он сам, самолёт, не опустит переднее колёсико, потом подтормаживай. На снегу, на скользкой полосе он отлично тормозится, вот так ты идёшь, ногами только регулируй.

Г. В.: На задних «ногах» бежит, пока сам на переднюю не встанет.     

В. Ч.: Ну, подтормаживаешь там, правой, левой, чтобы он никуда не уходил. А у нас по инструкции, я не знаю, кто писал: приземлился, переднее колесо опустил и зажал тормоза.   

Г. В.: Вот некоторые и рвали покрышки.   

В. Ч.: Вот, по инструкции летали. А ещё если сел немножко… А колёса же сразу чиркают хорошо, чёрный дым идёт. У нас же не было раскрутки. Сейчас делают так, что колесо перед посадкой раскручивается. Уже садишься – оно крутится. А у нас тележка [шасси]: раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре  –  по 4 колеса таких здоровых, мощных.   

Г. В.: Колёса-то эти… Наверно, часто покрышки меняли?   

В. Ч.: Ну-у-у-у, меняли. У нас там, по-моему, до четвёртого корда, или до какого-то корда стёрто, уже надо менять. Там, по-моему, 12 кордов этих было. 
[На колёсах Ту-16 допускался износ не более 2 кордов – на передней стойке и не более 4 кордов – на основных.]

Г. В.: Лётчиков, которые часто рвали, «покрышкиными» называли.   

В. Ч.: Да не. У нас часто так не рвали, чтобы рвали. Редко так. Особенно, когда дождь пройдёт. Зимой-то как летаем. Полосу же плавят: полосу прометут, потом плавилки выходят, прогрели полосу. Но там где-то ледок останется. Попадёт [колесо] на это «блюдце», раз, а потом на бетон, и счесало сразу. Может одно колесо лопнуть. У нас автомат растормаживания специальный есть. Если это попало, он должен сразу моментально растормозить. То есть колесо не должно быть заторможенное. Но, бывает, он откажет, автомат растормаживания. Всякие моменты бывали.       

Г. В.: Оленья – хороший аэродром с большой широкой полосой. А приходилось садиться на аэродромы с короткой полосой?

В. Ч.: Ну, вот же я в Подужемье летал, там полоса 2500х45 метров.

Г. В.: Узкая.   

В. Ч.: Для истребителей достаточная, а у меня даже крылья за края полосы выходят. И рулёжки такие небольшие. Длина у них [аэродромы истребителей] в основном 2500.

Г. В.: Длина позволяет, просто она узкая.

В. Ч.: А у нас-то, и в Североморске «Первом» - 3000, и Североморске «Третьем» - 3000 [2500 м], а у нас [в Оленьей] – 3500 полоса. У нас вообще – полоса!

Г. В.: Шикарная! 

В. Ч.: В Лахте тоже была 2500, потом достроили до 3 км сделали. Но нам и 2500 хватает. С «Первого» же мы летали всё время, но там 2500х60. Всё время летали.

Г. В.: Она шире.   

В. Ч.: 60 метров. А у нас 80 метров [в Оленьей].

Г. В.: А Североморск-3?   

В. Ч.: Я, когда стал начальником боевой подготовки, то в «Первом» полетаю, то в «Третьем» полетаю, то в Лахту полечу, с ними полетаю обязательно. Как-то в Лахту прилетел туда на полёты, ну, и полетели мы на маршрут, не важно. Слышу, в воздухе…

А! Я же с оперативным связался, он мне докладывает: такой-то позывной… Корабли вышли в море, там Ка-«двадцать пятые» [вертолёты Ка-25] летают. У них задача: на ходу садиться и на стопе садиться. Ночью эсминцы и БПК, там площадочка сзади такая небольшая, корабль идёт, а он [вертолёт] садится и взлетает. И один взлетает, цепляет за надстройки, падает… и всё.

Мне передают. Я бегом на посадку, на транспортный самолёт свой, и туда. Искали, искали… Потом нашли, правда, уже рачками всё съедено. Но они в гидрокостюмах летали. Взлетел, не удержал, зацепил винтами, в воду и упал. И упал…   

Г. В.: Приходилось летать на самолётах, которые «Фрегаты» сбрасывали, эти спасательные средства? На Севере был отряд с «Фрегатами».   

В. Ч.: Я сам был спасателем. Но у нас… не, по-моему, у нас лодки не было. Это у разведчиков была. А у меня КАСы висели, шесть КАСов [контейнер авиационный спасательный]. Это такой длинный, круглый... Там в одном – обмундирование, в одном – питание, в одном – плот, лодки ЛАС-«пятые». Всё, всё, всё там есть.

Я неделю сижу, боевое дежурство. Потом у меня было 30 минут, если что-то случилось, я через 30 минут должен был взлететь, в район заданный прийти, найти их и бросить туда КАСы.
« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:36 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai

Г. В.: Не учебные вылеты были? Приходилось кого-нибудь реально спасать?   

В. Ч.: Конечно, приходилось. Только не спасли никого. Когда «Комсомолец» затонул возле Медвежки [атомная подводная лодка К-278 «Комсомолец» затонула в результате пожара в районе острова Медвежий]. 

Г. В.: Подводная лодка. 

В. Ч.: Да. Я как раз на КП был, мы туда вначале послали Бе-12, они нашли всё. Лодка ещё была… вот «так» стояла, она ещё не затонула. Потом пошли Ил-«тридцать восьмые» [Ил-38], на Ил-«тридцать восьмых» тоже эти КАСы были. Ходили там. Командующий мне говорит Дейнека [генерал-лейтенант В. Г. Дейнека тогда был командующим ВВС СФ]:
- Давай Бе-12 посадим.
- Товарищ командующий, нам ещё не хватало ещё 6 человек угробить.

Потому что волнение моря там было более 3 баллов. Ну, посадим мы. Я же не знаю, какая там… Мы ничего не поможем и своих угробим там. Он согласился. Тогда Ил-«тридцать восьмые» сбросили КАСы: вот так, вот так… Но там многие [подводники] плавали в воде уже. КАС плавает, а моряк не знает, как его открыть. А там надо было дёрнуть за фал, и лодка раскрывается, плот надувается. Всё надувается – только дёрни, и всё. Они, конечно, потом нашего начальника ПДС обвинили: «Как же ты не научил наших моряков?..» Потом ещё проводили много занятий с моряками, показывали, рассказывали: вот, как надо действовать… Шесть КАСов сбросили, и ни один не смогли использовать. 

Г. В.: Я знаю, что моряки потом обижались, что летать – летали, но не помогли.   

В. Ч.:
Ну, так бросили всё, что могли! Бросили! Но не смогли они открыть КАСы.

Г. В.: Страшно смотреть, когда лодка тонет… 

В. Ч.: Страшно… Страшно… И потом она так, так, так…

Г. В.: То есть, она на Ваших глазах ушла?   

В. Ч.: Да. Снимали всё, видно всё. Боже мой…

Г. В.: Когда снимали, у вас была видеосъёмка или только фото?   

В. Ч.: Не. Фото. Фото всё. А это разведчики. Они всё снимали быстро.

Г. В.: И Вы видели это всё, да?

В. Ч.: Быстро всё. Они быстро прилетали, обрабатывали. Снимки нам сюда сразу. Это чётко.

Г. В.: А Вы сам вылетали на «Комсомолец»? 

В. Ч.: Нет. Мы на КП были. Ну, а чего мы туда полетим?

Г. В.: Вы просто наблюдали, то есть людей посылали?   

В. Ч.: Туда. Да. Решения принимались. И всё.

Г. В.: Туда летали и Бе-12 и Ил-38 вылетали? 

В. Ч.: Да. Да. Да.

Г. В.: Это, конечно, тяжёлая работа и тяжёлый случай. Обидно и досадно, что так…

« Крайнее редактирование: 18 Августа 2018, 13:37 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

Оффлайн Samurai

  • Редактор
  • ******
  • Сообщений: 11166
  • Пол: Женский
  • достоинство и честь
    • E-mail
  • Год выпуска: 1915
  • Скайп: sp-b_samurai


Собрание руководящего состава 5-й МРАД и входящих в неё частей по завершении проверки ГИМО 5 июля 1984 г. В первом ряду командир 924-го Гв. МРАП В. Д. Чередниченко, инспектор генерал-лейтенант Д. П. Оськин, командир 5-й МРАД генерал-майор В.Г. Дейнека (накануне он получил назначение на должность НШ ВВС СФ)




Знаменитая лётчица М. Л. Попович с руководящим составом ВВС КСФ и их жёнами 12 апреля 1981 г.
« Крайнее редактирование: 19 Августа 2018, 07:23 от Samurai »
Если ты слышишь колокол, не спрашивай, по ком он звонит. Он звонит по тебе...

 


Статистика посещений Карты посещений сайта