Основной раздел > Крылья над морем
Минаков Василий Иванович. ИНТЕРВЬЮ 2012г. Часть 2
Samurai:
На ресурсе "Я помню" опубликовано интервью с Василием Ивановичем Минаковым, которое мы скомбинировали из двух, Одно брала я, другое Олег Корытов. Вопросы почти не повторялись, к счастью, одно дополнило другое. Поэтому, я предлагаю всем интересующимся его прочесть прямо на сайте "Я помню".
Минаков Василий Иванович
https://iremember.ru/memoirs/letchiki-bombardirov/minakov-vasiliy-ivanovich/
Василий Иванович рассказывает всё по памяти, поэтому в изложении могут быть неточности, или оговорки. Кое-что мы поправили. Но я должна сказать, что при работе над своими книгами и статьями, Минаков активно пользовался архивами. Более того, я его фамилию видела в листах просмотра, вложенных в архивные дела. Вероятно, какие-то события он излагал по воспоминаниям других людей. К сожалению, не всё можно найти и в архивах. Кроме того, при жизни фигурантов многих событий, а так же из соображений секретности на документах, кое-что приходилось излагать с купюрами. И всё-таки не перестаю восхищаться обалденной памятью нашего Героя, каким несомненно может гордиться и Морская Авиация, в коей он служил на всех четырёх флотах, и наше Ейское Училище!
Чтобы в 91 год вот так стоять у микрофона и пол часа рассказывать о войне, приводя статистику, проводя анализ событий, лишь изредка (за цифрами) заглядывая в бумажку... Гвозди бы делать из этих людей! %56
Сейчас я опубликую вторую часть интервью с Минаковым. В процессе работы над первым, у нас возникли дополнительные вопросы. Кроме того... но читайте ниже, Вы всё поймёте сами. Почему мы идём к ветеранам не за "красным словцом"... %6
Минаков Василий Иванович
4 июля 2012 года, Интервью Часть 2
Г.В.: Дорогой Василий Иванович, спасибо Вам за приглашение! Не смотря на то, что сейчас есть возможность работать в архивах, и открылось много фактов, о которых ранее подробно не писали и даже не упоминали, остаётся огромное количество вопросов, ответы на которые нельзя найти в документах. И получается, что Вы – один из теперь уже немногих живых свидетелей событий, на которые хотелось бы пролить свет. Вероятно, некоторые вопросы были освещены ранее в мемуарной литературе, и просто мы их не нашли. Но позволю себе воспользоваться случаем и спросить напрямую.
Вот, например, у нас в интернет - сети неоднократно публиковался снимок лётчика на фоне торпедоносца. Мы «подозреваем», что этот снимок с Черноморского флота. Посмотрите, пожалуйста.
В.И.: Да это же Миша Бесов! Записывайте, командир звена 5-го Гв.МТАП 1-й МТАД КЧФ Михаил Бесов на аэродроме Гудауты. А в кабине там сидит Василий Кравченко. Сейчас очки надену… Да, это Кравченко. Точно!
Г.В.: Вот, как хорошо! Теперь этот прекрасный снимок подпишем. Давайте тогда и о других персонах поговорим в первую очередь. А потом будут ещё вопросы по технике.
Современным исследователям не даёт покоя «туман» над гибелью ГСС комдива Токарева. Вы, наверняка, напрямую общались со свидетелями, и имели информацию из первых рук. Расскажите, пожалуйста, о чём говорило авиационное «сарафанное радио»?!
Samurai:
Командир 2 Гв. МТАД ГСС Н.А.Токарев.
В.И.: Я о нём подробно писал в книге «Балтийские соколы», изданной в 2009 году. Но я Вам расскажу, как он погиб.
Он всё время летал на самолёте Ил-4. Ну, не так часто, он был всё-таки уже командиром дивизии, а сколько было возможно. А в 43-м году в 36-й полк прибыли «Бостоны» А-20G. К концу этого года советским войскам удалось вернуть почти всю Таврию. И чтобы действовать удобнее по кораблям противника, а не лететь к ним по 2-3 часа, около 60 самолётов (или больше) разных типов, истребителей, торпедоносцев и т.д., перебазировались на Скадовск. А Штаб дивизии располагался тогда в Геленджике. Вот он и решил перелететь, чтобы удобнее было руководить. Перелетал он ещё на самолёте Ил-4. В самом Скадовске и на аэродромчиках около него тогда стояло много самолётов. Стояли и из ВВС. Но им без привычки над морем летать было тяжело.
И нужно было так случиться, что Токареву накануне присвоили звание генерала – майора, 29 января /1944 года- прим./ они его отмечали, тем более, что он это дело любил. И вот он сидел в столовой, а ему доложили, что конвой подошёл к Евпатории и встал на якорь. Подняли в воздух 7 самолётов, «Бостонов» из 36-го полка. И все эти 7 самолётов не попали в стоячий транспорт. Позор! Он стоит, прицеливайся и сбрасывай торпеды. Вот по носу прицеливайся и сбрасывай... И когда ему доложили это, он психанул и сказал: «Я сам полечу!» Сел в «Бостон» и полетел. А с ним ещё один лётчик /капитан Обухов – прим./. Он приказал, тот полетел.
Г.В.: Извините, перебью, хочу уточнить. 7 «Бостонов» были из 36-го МТАП? Они вылетали в тот же день, то есть 30 января, накануне?
В.И.: Да, это были самолёты 36-го полка. Торпедоносцы. И ни один в цель не попал.
Г.В.: А кто их сопровождал?
В.И.: Кажется, 8 истребителей. А может, и эскадрилья.
Ну, вот. Лётчик, который шёл с Токаревым в строю, пожаловался, что у него мотор барахлит (то ли он это придумал?). Вышел и сразу вернулся. И Токарев пошёл один. Дошёл до места, где стояли транспорта и корабли охранения, и пошёл в атаку. И зачем-то под огнём лез на рожон. По стоящему конвою можно было торпедировать и с 1200 метров, даже и с 1500 метров, торпеда дойдёт. И вот где-то с 700 метров попали к нему в двигатель и бензобак снаряды «эрликонов». Самолёт загорелся, к сожалению, и лётчика ранило осколками. Он развернулся… вот Евпатория, вот такой вот уголочек, а вот Саки... и он потянул к берегу, хоть и был ранен. Посадил самолёт без шасси на песок на брюхо.
Г.В.: На песок? Это что ли на берег? А скажите, пожалуйста, точнее, куда сел самолёт, на этот счёт есть разночтения.
В.И.: Ну, я же говорю, вот Евпатория, вот Саки. Токарев развернулся, дотянул до берега. На берегу.
А эти два «товарища», сами выпрыгнули из самолёта, а его не вытащили. И он сгорел в самолёте. А тут подскочили немцы, захватили этого Маркина (у меня в книге есть его фотография рядом с Шикой, это был его друг) и стрелка - радиста. Они отбежали от самолёта, а лётчика и не вытаскивали. Их забрали в плен. Потом Токарева гражданские похоронили. А когда освободили Крым, устроили похороны. Туда летал штурман Хохлов, который первым Берлин бомбил. Отрыли могилку, перезахоронили в Евпатории и поставили памятник.
Г.В.: А говорят, что он упал возле озера Мойнаки.
В.И.: Да, название похожее. Чтобы не путаться, возьмите книгу "Балтийские соколы", там всё написано, как было. Я изложил максимально правдиво. Были моменты, в которых я сомневался. Это насколько быстро сгорел и взорвался самолёт...
Г.В.: Так они его могли вытащить, но не вытащили?!
В.И.: Они могли вытащить. Потому что самолёт горел только с этой стороны, а с другой не горел. И вытащить они могли. Пламя можно было сбить, открыть колпак и вытащить его.
Г.В.: В общем получается, что этот полёт был спонтанным, не подготовленным, на эмоциях, да ещё и после «праздника». А что о гибели Токарева говорили Хохлов и Денисов? Вы их спрашивали?
В.И.: А Вы читали воспоминания Хохлова?!
Г.В.: Кто же их не читал? Но, я думаю, в то время из соображений «политкорректности» Хохлов не мог написать то, что он мог бы. А по воспоминаниям Денисова создаётся впечатление, что он что-то недоговаривает. Ведь он-то был прямым свидетелем гибели. Кроме того, их описания не совсем совпадают. Остальные мемуаристы предпочитали транслировать их версии… поэтому до сих пор и остаются вопросы по Токареву. Фигура ведь знаковая.
В.И.: Я прямо спрашивал потом Денисова, почему они не сделали попытки сесть и спасти Токарева? Неужели хоть кто-нибудь не мог посадить самолёт? Хотя, конечно, я понимаю… Денисов отвечал, что это было совершенно невозможно. Самолёты бы зарылись в песок, не смогли бы взлететь. Может, у него всё-таки были сомнения. Может быть, надо было попробовать… Но Денисов утверждал, что сесть там было совершенно невозможно. Просто бессмысленно. Песок, а рядом уже немцы. Конечно, он очень тяжело переживал гибель Токарева.
А Хохлов в тот день, в то время, был на соседнем аэродроме. Он обычно был штурманом у Токарева. Я потом спрашивал у него и у Толмачёва (был там такой штурман). Они оба сказали, что ни за что бы не допустили того вылета и любым способом отговорили бы Токарева. Но они никак не успевали к вылету. Всё же произошло спонтанно.
Г.В.: Да… Не оказалось рядом никого, кто был бы способен повлиять на решение комдива и его остановить… А штурман Маркин после освобождения из плена попал на Север и там спился… Тяжёлая судьба…
Это тот самый штурман Маркин. Фото 1938 года.
Факт смерти от отравления метиловым спиртом подтверждается документами.
В.И.: А Маркина, когда освободили, почему-то срочно отправили на Север. И вот из Севастополя туда пришёл приказ арестовать этого Маркина. А они накануне вечером напились метилового спирта, 20 человек, и все умерли.
Г.В.: Да, судьба. Пришёл приказ арестовать, а он уже «наказанный»…
В.И.: Я его хорошо знал. В Комсомольске - на - Амуре с ним летали. Он такой «нахальный» парень был.
Г.В.: А как штурман, как специалист?
В.И.: Ну, вот Кордонский был уже и штурманом эскадрильи, потом и полка. А Маркин был штурман звена, и всё. Так и оставался штурманом звена.
Г.В.: Получается, что из-за неудачи той группы из 7 торпедоносцев, Токарева заело самолюбие как комдива, и он принял необдуманное ошибочное решение на вылет.
В.И.: Его не только самолюбие заело. Его трясло всего, как рассказывали. Понервничал. Вот так всё и получилось…
Г.В.: Но хотя бы удар был результативным? Токарев попал?
В.И.: Нет...
Samurai:
Г.В.: Мы в прошлый раз говорили о командире 36-го МТАП ГСС Ефремове, какой он был человек. А почему всё-таки ему не удалось сделать большую военную карьеру, только ли из-за характера?
В.И.: Да, хоть он и в числе первых бомбил Берлин, и Героя ему присвоили, но, мягко выражаясь, он был такой суматошный. «А! Кто вы такие?!» - вот такой вот.
Г.В.: Мне показалось, что он был такой, ну, взбаломошный что ли.
В.И.: О! Взбаломошный! Вот такого содержания мужик. Поэтому дошёл только до командира полка. Он у нас летал после формирования на Чёрном море, потом перебрался на Север. Там война закончилась, он перелетел с полком во Владивосток на ТОФ. И везде одно и то же. Полком он руководить, конечно, мог. А больше нельзя.
Г.В.: А Вы помните такого лётчика капитана Бориса Громова? Он воевал с первого дня в ВВС СФ, потом попал в штрафбат, был там с мая 1943 по осень 1943 г. Потом прибыл в состав 5-го Гв.МТАП в конце 1943 г., но вскоре погиб?
В.И.: Да, это был мой друг. И погиб он на моих глазах. Про него я тоже писал в одной из книг. Вообще-то он был балтиец. Когда началась Великая Отечественная война, 3 самолёта-торпедоносца с экипажами перелетели на Север. Там тогда таких не было. Они там были первыми, кто ходил в торпедные атаки. А потом как раз добавили с Тихого океана нашу эскадрилью. 6 экипажей туда прибыли. А нас, троих, отправили на юг.
Он был лётчик незаурядный, летал отлично, воевал, уже был награждён двумя орденами Красного Знамени и Красной Звезды… Но «это вот дело» очень любил. И, по-моему, он однажды послал политработника, куда подальше.
Г.В.: Выпимши был?
В.И.: Да. И его отправили в штрафбат. А потом вернулся, но его авторитет уже подорван был. И чтобы его немножко поднять, его послали к нам в 5-й Гвардейский минно-торпедный полк и назначили заместителем командира эскадрильи. Это было в октябре, или ноябре месяце 1943 года. Т.к. у него был большой опыт, в тот день, когда он погиб, ему приказали потренировать молодого лётчика, который пришёл и не представлял, что такое торпедная атака. Лётчик тот в кабину сел. И я готовился к вылету минут через 15, надо было лететь к партизанам, выбросить мешки, там оружие и прочее.
И вот они прошли над аэродромом, снижались. А этот лётчик молодой, чувствуется, что боялся снизиться. Первый раз они прошли, второй раз заходят, и я уже собрался залезть в кабину, но решил посмотреть. И вот самолёт идёт на высоте метров 40 над центром аэродрома. Видно, Громов психанул, а у него ручка была и триммер, и он сильно ручку отдал, и самолёт так и врезался в землю прямо по центру аэродрома. Взрыв! И нет экипажа Громова…
Г.В.: Клюнул носом и вошёл в землю?
В.И.: Не то, что клюнул, он хотел поправить, быстро опустить самолёт метров до 30-20. И вот в таком порыве слишком сильно ручку отдал, не рассчитал. А молодой лётчик не мог удержать. Врезались, и всё.
Г.В.: А Вы уверены, что это случилось именно так? Как установили причину? Или это предположение из опыта? Это точно не неисправность?
В.И.: Да что Вы?! Такие лётчики смогли бы компенсировать любую неисправность. Это только он сам виноват. У них есть связь между кабинами. Вместо того, чтобы спокойно сказать: «Высота большая. Снижаемся», - и плавно снижаться, он резко отдал штурвал. А тот не успел парировать.
Зам. командира эскадрильи 5-го Гв.МТАП Василий Минаков
Samurai:
Г.В.: Кстати, а насколько сложно было переучить обычного лётчика или штурмана морской бомбардировочной авиации торпедометанию? Много ли это занимало времени?
В.И.: В 5-й полк такие лётчики приходили. У нас рядом был полигон, прямо с аэродрома – в море. Там корабли для обеспечения подъёма торпед. Лётчик летит с инструктором, ему показывают высоту «повыше - пониже», 4-5 раз заходит, на этом готов. Там только определиться с высотой, скоростью - и всё.
Г.В.: То есть сложностей в обучении не было. Только отрабатывали методику?
В.И.: Да. Главное – удержание высоты и соблюдение скорости. Вот и всё. Отрабатывали за 5-6 вылетов.
Г.В.: А проводили учебные торпедометания по кораблям-мишеням в течение войны?
В.И.: На полигонах. Но кораблей во время войны как таковых не ставили. Для обучения заходам и прицеливанию ставили какой-нибудь сторожевичок. Показывали, как определять расстояние, немного учили, конечно, если надо. Это в мирное время уже ставили корабли, или большие сторожевики и по ним сбрасывали учебные торпеды и фиксировали, как торпеда входит в воду и проходит до цели. А во время войны этого не делали.
Г.В.: Как осуществлялось прицеливание при торпедной атаке? Пользовались ли торпедными прицелами? Были ли обучены штурманы их использованию? Если да, то как и сколько обучались?
В.И.: В боевых условиях никто этими прицелами не пользовался. Заходишь в атаку, идёшь всё время под огнём на малой высоте. И там наводить это влево - вправо некогда. Мы знали примерно скорость конвоя, или боевых кораблей и её учитывали. Сбрасывали торпеды, минимум, с 600, ну никак не менее 500 метров. Потому что торпеда летит 250 метров в воздухе, входит в воду, и там ещё 200 метров, пока со взрывателя скручивается «вертушка».
Прицел – очень сложный прибор. Им мы пользовались только для учебных стрельб, когда летели спокойно в мирное время. А тут тебя и истребители атакуют, и зенитки бьют. Некогда, надо маневрировать, иначе собьют. Ведь по статистике погибал каждый третий лётчик-торпедоносец. И мы брали просто по выносу, учитывая скорость транспортов. А она была 8-10 узлов. Заходишь в атаку на малой высоте. Когда лёг на боевой курс, то уже и маневрировать почти не можешь. Только идёшь в «коридоре» высот 20-30 метров, то наберёшь, то опустишься, чтобы труднее было вести по тебе прицельный огонь с кораблей.
Но я лично, во-первых, выбирал такое направление, где меньше кораблей охранения. Во-вторых, когда ложился на боевой курс, и уже начинали по мне стрелять, я резко менял высоту, «нырял». Иногда снижался до 5, даже до 3 метров, так что сзади шёл бурун по воде. Но только так, чтобы не сбивать боевой курс! Они не успевали прицелиться. А после сброса торпеды я «перепрыгивал» через транспорт, т.е. резко набирал высоту и так же резко за кораблём снижался. Потому что «эрликоны», 20 мм скоростные пушки, которые стояли на борту кораблей, не могли опустить стволы ниже определённого угла, это получалось для нас около 200 метров высоты. Но я всё-таки предпочитал выходить из атаки боевым разворотом. В цирке так не делают! Вот так ставлю машину, и пошёл, и пошёл…
Г.В.: То есть закладывали большой крен и делали крутой вираж?!
В.И.: Ну, представьте себе, что на высоте около 30 метров я допускал крены до 60 - 70 градусов! Мог бы ведь и за воду зацепиться.
Г.В.: А сколько примерно места нужно Вашему самолёту, чтобы сделать такой боевой разворот? Метров 200?
В.И.: Радиус разворота на скорости - метров 50. Это секунды. Я чувствую, как оторвалась торпеда, самолёт сделает такой маленький «прыжок», и я сразу начинаю разворот. Но пока ещё я рядом с кораблём, и они по мне стреляют. Хотя когда сброшена торпеда, то им уже «не до жиру». Случай был, я даже сфотографировал, Вы, наверное, снимки видели? Когда я по тральщику сбросил торпеду, успел развернуться на 180 градусов, и успел сфотографировать тральщик - попадание торпеды.
Г.В.: То есть выходить из атаки разворотом в определённом смысле было безопаснее?
В.И.: Да, я предпочитал выходить разворотом. Ведь когда «перепрыгиваешь» через корабль, на той стороне могут быть корабли охранения, и попадаешь снова под их огонь - дважды под огонь.
Ах, да! Прицелами мы в боевой обстановке всё-таки пользовались, но только при высотном торпедометании. Вот заходишь в атаку с высотной торпедой 45-36АВ (авиационная высотная), тогда прицеливаешься. Мы сбрасывали высотные торпеды метров на 400-600 впереди по курсу конвоя. Учитывали время её спуска на парашюте – секунд 50. Вот чтобы правильно рассчитать вынос, прицеливались. Пока она спустится, потом начинает ходить в воде по спирали по курсу конвоя, и корабль на неё «натыкается».
Samurai:
Г.В.: Скажите, а в полёте вы пользовались специальными таблицами для определения класса и водоизмещения наблюдаемых кораблей? Такие таблицы с силуэтами и основными характеристиками. Может, таблицы были у штурманов? Или вы определяли визуально, сообразуясь с опытом?
В.И.: У каждого себя уважающего экипажа такие таблички были, фотографии вот такого размера.
Г.В.: С почтовый конверт размером?
В.И.: Маленькие такие. Там и корабли, и транспорта, их данные. Но мы уже настолько привыкли, что знали их на память. У моего штурмана были такие листочки. Я-то пилотирую, а он в это время свободен, мог посмотреть, какие там данные у корабля, водоизмещение, скорость и так далее. Если это надо.
Г.В.: А бывали сомнения?
В.И.: Ой, да если даже корабль был не знакомый, мы знали, что больше 10 узлов он не давал. Успевали его разглядеть.
Г.В.: Бывало когда-нибудь, что путали со своими и топили своих?
В.И.: У нас не было /на ЧФ – прим./. А на Севере было. Там неправильно передали данные о подходе подводной лодки.
Г.В.: В прошлый раз Вы мне рассказали об эффективности высотных и низковысотных авиационных торпед. И вот в связи с этим у нас возник вопрос, как контролировались их ход и попадание в цель? Требовали ли от вас обязательной фотофиксации ударов? Кто и как осуществлял фотоконтроль и с какого времени?
В.И.: При сбросе высотных торпед, мы могли наблюдать, как они «крутятся». При низковысотном торпедометании некогда было. А на полигонах такие снимки делали. Во-первых, были фотоаппараты, встроенные в крыло, их в 1943 году уже поставили. До сбрасывания ты видишь корабль. Но когда уже сбросил, этим фотоаппаратом пользоваться нельзя, т.к. самолёт меняет курс. Есть такой «ручной» фотоаппарат у стрелков-радистов, по-моему, АФА-29, им можно фотографировать в окошко штурмана.
Г.В.: Т.е. фотоконтроль осуществлял сам экипаж, если получалось. А с самолётов сопровождения, с истребителей, фотографировали?
В.И.: Да какие там истребители, когда мы уходили далеко? Шли одни. Сейчас я Вам покажу один снимок, Вы ахнете! Вот этот снимок! Смотрите – это тральщик. Я сбросил торпеду, потом вошёл в боевой разворот, снизился, иду, и штурман сфотографировал из своей кабины. Видите, где штурман сидит? У него створки открываются тут, и он успел сфотографировать! Видите, это у моего самолёта мотор работает. А там тральщик уже горит!
Г.В.: Да, снимок очень эффектный! Я поняла, Вы как раз говорили ранее именно про него. А вот в разведку летали специальные разведывательные эскадрильи, или отряды…
В.И.: Аааа, ну, у них было специальное оборудование, такие большие специальные аппараты.
Г.В.: Я хочу спросить, а нет ли у Вас аэрофотосъёмок разведки? Городов и других объектов Черноморского побережья, по которым полки вашей дивизии наносили удары? Может быть, что-то Вы размещали в книгах?
В.И.: Таких аэрофотосъёмок у меня нет. Но делалось их много. В архиве в Гатчине есть большие альбомы. Там всё есть.
Навигация
Перейти к полной версии