
Куклев, Апакидзе и Малышко.
Н. К.: Это ещё ладно. Тут вот маринисты наши писатели отдыхают. Я некоторые вещи расскажу, это вообще! Отходим от Мальты, корабль потерял ход, сильный ветер. Его прёт на берега Мальты, а он не может противостоять против ветра.
Г. В.: Это «Кузнецов»?
Н. К.: «Кузнецов». Это был уже февраль 1996-го года.
Г. В.: Что же за такой ветер?
Н. К.: Да то не ветер. Корабль такой. Мы там теряли ход постоянно. Если корабль на ходу, выключают все источники питания, то-то, то-то…, чтобы дать возможность... Есть такое понятие «отсутствие хода». Это значит - радиотехнические средства на корабле не работают.
Прибегает Рогов ко мне в каюту:
- Ну-ка бегом!
Он такой бесцеремонный. Рогов:
- Так. Всё! Боец умирает, надо везти в Тунис.
До Туниса 400 километров. Радиотехнических средств нет. Надо взлететь через час. Но я не знаю аэродрома Туниса. Ну и я опять своему штурману:
- Саша, давай!
Мы открываем справочник, смотрим в этот справочник.
Г. В.: Это штурману Вашему?
Н. К.: Штурману. Умница! Шапку снимаю. Золото! Столько он выручил!
- Ну, Саша, давай! Анатолий Палыч, полетишь?
А Тунис чем отличается: родной язык арабский, официальный язык французский, а воздушный язык английский. Три языка надо знать. В воздухе надо общаться по-английски, флайт-план, вот этот вот план полёта, надо отрабатывать на французском, а разговаривать надо на арабском.
Ну, полетели, чего ж. Ну вот загружаем этого бойца. Радиотехнические средства не работают. И вот тогда мне повезло, в то время начали появляться эти самые системы спутниковой навигации GPS. И тогда с нами садится Богдан, ныне заслуженный лётчик-испытатель, который самолёты поднимает. Вот он садится:
- Я по-французски хорошо знаю, помогу вам.
- Ну, садись.
И даёт свою Джи Пи Эску, у них, у испытателей, была. И мы эту Джи Пи Эску впервые применили, она нам помогла. Летим в Тунис. Я говорю:
- Анатолий Палыч, запрашивай.
Видим береговую черту. Подходим. Проходим нейтральные воды, запрашиваем, никто не отвечает. Пересекаем береговую черту, никто не отвечает.
- Анатолий Палыч, нас сейчас на хрен собьют, и всё!
И никто не узнает, где могилка моя. Мы уже летим над территорией чужого государства, а чёрт его знает, может, они на других каналах находятся? Они сейчас по нам систему ПВО отработают, и мы утонули, или где-то тут в скалах этих разбились.
Г. В.: И не придерёшься…
Н. К.: И не придерёшься. Я говорю:
- Всё. Я включаю сигнал бедствия.
Я действительно его включил: давай, кричи!
- Мэй дэй! Мэй дэй! Я - русский вертолёт. То-то, то-то, то-то… Мэй дэй! Мэй дэй!..
Раз!.. А слышно в эфире … Там трассовый аэродром Тунис – Картаж … И раз! Тишина сразу.
Слышно в эфире, отвечают:
- Бурлллл, бурллл, бурллл…
- Мэй дэй! Мэй дэй!..
Смотрю, Анатолий Палыч разговаривает. Я говорю:
- Докладывай, там русский вертолёт с раненым… Прошу подход, посадку…
Ну, вроде бы отвечают. Подходим. Боинги такие, ууууу, летают, нам не воткнуться. Аэродром на севере Африки, Тунис, все идут с севера Европы и Америки - заправляются там, идут на юг Африки - заправляются там, идут на Восток... Интенсивность просто бешеная. Садимся, куда-то заруливаем, выключились. Бойцы там, хоп, и нас никуда не пускают. Эти тунисские арабы. И что будем делать? Сидим, полтора часа ждём. Потом только приехал консул, приехали из посольства, нас взяли под опеку, бойца тут же на операционный стол. Не знает, кто его спас /улыбается/. Спасли бойца. Там перитонит страшный.
Но самое страшное было другое. Самое страшное было на следующий день. Топливом вертолёт заправлять нельзя. Топлива нам не дают. Топлива всего лишь на 30 минут полёта. Куда лететь?! А лететь надо.
Г. В.: А почему не заправляют?
Н. К.: Там топливо других марок, может двигатели забить. Куда лететь? Я военному атташе говорю:
- Мы сейчас взлетаем, летим минут тридцать.
А авианосец там, около Мальты, остался. Мы-то быстрее летим. А он ход потерял. Он не идёт, он сюда не придёт за ночь-то. Я обращаюсь к атташе, говорю:
- Вот тридцать минут летим, максимум, если ничего не увидим, то будем возвращаться.
- Ну, я не знаю, как это будем объяснять.
- Что ты предлагаешь, нам геройски погибнуть что ли? В воду бахнуться, когда топлива не останется?
Ну ладно. И вот мы взлетели с Сашей, летим. Десять минут, пятнадцать, двадцать, двадцать пять, тридцать - авианосца нет.
- Саша, ну давай ещё минут десять посмотрим. Если что, так…
- Ну, давай.
И вот он видит:
- Николай Викторович, Николай Викторович, вот! Вот он, «Кузнецов»!» Увидели контур «Кузнецова». Радость, конечно!
Г. В.: Молодец! Получается, штурман вывел по маршруту на корабль.

Н. Рогов и В. Пугачёв
Н. К.: Мы просто летели в сторону на восток и просто нарвались на него. Прилетаем. Сели. Апакидзе обнимает:
- Коля, молодцы!
Рогов, как всегда, недоволен.
Г. В.: Рогов был от начальства главный в том походе?
Н. К.: Да. Рогов был главный. Вот такая история.
Г. В.: В какой должности он тогда был?
Н. К.: Зам. командующего здесь в Москве.
Г. В.: А чего его понесло туда?
Н. К.: Ну, это первая боевая служба. Первые полёты истребителей. Там было 13 генералов, адмиралов, 6 Героев Росси и 1 Герой Советского Союза Виктор Пугачёв. Вот так. Таких интересных случаев много. Я могу рассказывать долго.

1999 год. Группа лауреатов Государственной Премии за создание самолёта Су-33.