О.К.: Как подтверждали сбитие?
Н.И.: Наземные службы. Вот когда я сбил фашистского стервятника у станции Мга, а там стояла эскадрилья асов немцев, и я одного сбил... Но и наш самолёт тогда подбили... Немец спустился на парашюте, остался жив, его привели в землянку и допросили, он что-то рассказывал. Нас привели в эту землянку, а я был ранен, он так посмотрел и спрашивает:
- Кто меня сбил?!
- А вот этот мальчик, - ему показывают на меня, 22 года мне было.
- Гут! Гут! - он подошёл ко мне и похлопал по плечу.
О.К.: За всё время войны, сколько раз Вас сбивали?
Н.И.: Во время войны я 4 раза выбрасывался с парашютом. Один раз зацепился за пулемёт, долго летел, привязанный к самолёту, чуть не сгорел, но как-то отцепился. Второй раз прыгнул, лечу в воздухе «солдатиком», а парашют не раскрыл. Потом дёрнул, он раскрылся, я остался жив. Третий раз прыгнул, всё нормально. Но тут – 2 истребителя, и у меня в куполе 32 пробоины. К счастью, купол не загорелся.
Г.В.: А экипаж?
Н.И.: Весь экипаж выбрасывался… 11 раз я «падал» вместе с Живолупом на подбитом горящем самолёте. Садились на брюхо, Живолуп два раза меня вытаскивал, я был контужен. Ранен я был трижды, два раза тяжело, один легко. У меня травмирован позвоночник, 4 осколка во мне сидят.
О.К.: Насколько живучи были самолёты, на которых Вы летали? Какой при одинаковых повреждениях держался в воздухе дольше?
Н.И.: Трудно сказать. Это зависело от повреждений. Если попадут в бак, то получается такой шлейф бензина, он может загореться. Это опасно, и надо немедленно садиться. Если повреждение мотора, или другие какие повреждения, то попробуешь, работает, хорошо. Но, главное, перетянуть за линию фронта. Если не перетянешь, как Михайлов, как Николаев (у них не было возможности), тогда командиры договаривались с экипажем и направляли самолёт в колонну техники, танков или живой силы. Михайлов сюда падал /район г. Остров – прим./, а Николаев на шоссе Рига-Елгава.
О.К.: Старались и до аэродрома тянуть, чтобы посадить и сберечь машину? Или главное было спастись самим, а «железа» ещё наклепают?
Н.И.: Задача была – перетянуть через линию фронта, а там, как позволит обстановка. Если возможно, будешь тянуть до аэродрома. А если нет, подыщешь площадку и сядешь на фюзеляж.
Г.В.: Расскажите про своего командира Михаила Андреевича Живолупа. Что он был за человек?
Н.И.: Это был мой «отец», он был старше меня и, как сына, опекал. Мне он говорил – «мой спаситель». Живолуп ещё в Финскую воевал, был высоко грамотный человек, добрый, человечный, самое основное, никогда никого не оставлял в беде. Он личный состав воспитывал, прививал им хорошие добрые качества, передавал свой опыт. У нас в экипажах было так принято: сели в самолёт, стали все «как один». Что бы ни случилось, все должны друг другу помочь, беречь, вытащить.
Г.В.: После войны отношения поддерживали?
Н.И.: Обязательно! 4 раза я в Риге организовывал встречи. Приезжали со всех городов Советского Союза, 147 человек. Живолуп всегда был у меня в гостях. Хотя он потом был командиром другого полка /126-го Гв.БАП – прим./, я его всегда приглашал. Он мне что-то подсказывал, советовал.