Г.В.: Много ли самолётов было?
В.Д.: Сколько было в Училище Ли-2, я не помню. А на старших курсах велась подготовка на 3 типах боевых самолётов Ил-4 (ДБ-3Ф), Пе-2 и Ту-2, штук по 25 каждого, наверное. После второго курса, в 1950 году, на практике курсанты осваивали один из трёх этих самолётов, мы с Володей Лихачёвым осваивали Ил-4 на аэродроме Чернобаевка под Херсоном. Задачи были пока попроще, в основном по маршруту летали.
Г.В.: А когда курсантов-лётчиков самостоятельно выпускали?
В.Д.: На Ут-2 они самостоятельно после 1-го курса летали. После 2-го курса их провозили на боевом, допускали к самостоятельным полётам. Курсант - лётчик пилотировал, его страховал инструктор - лётчик, который садился в мою штурманскую кабину, где были откидные педали, и «ручка» вставлялась. А я с ними уже летал сразу как штурман. Т.е. мы сидели в «аквариуме», штурманской кабине, вдвоём с инструктором лётчика. Он вывозил Лихачёва, а я работал самостоятельно как штурман.
Нас, курсантов – штурманов, на боевых самолётах не провозили, вся подготовка была только на земле, где с нами занимался штурман эскадрильи. А в воздухе сами обкатывались, составляли маршруты и прочее.
Г.В.: И как Вы теперь можете оценить своего будущего командира корабля Лихачёва?
В.Д.: Лётчик он был хороший. Закончил службу заместителем командира полка, освоил Ту-16 и дозаправку на нём. А в Училище мы готовились летать вместе – это была военная система подготовки, так обучали экипажами в войну.
Спортсмены-легкоатлеты Училища им. Леваневского, 1948г.
Вот так 2-й курс закончился. Приехали мы из отпуска. Опять теория на 3-м курсе, а после уже самостоятельная практика на аэродроме Скадовск в 1951 году.
Г.В.: В каком состоянии были самолёты? Они же, вероятно, ещё были с войны? В какой цвет покрашены?
В.Д.: Самолёты были, конечно, дряхлые, а покрашены в зелёный цвет. Но на Ил-4 неприятностей не было. А в Скадовске на Ту-2 были 2 катастрофы. Это была другая эскадрилья, но я помню фамилию лётчика, Докукин. Он самостоятельно вылетал на Ту-2, но рано подорвал самолёт, потерял скорость и свалился как-то на бок, кувырнулся и загорелся. Погибли все...
Г.В.: Когда это случилось?
В.Д.: Это был, наверное, июль месяц 1951 года. Аэродром был на самом берегу Чёрного моря немножко восточнее Скадовска. Там было такое поле, и палаточный городок наш разбит у самой воды.
Г.В.: Аэродром был тот же, который использовали в войну?
В.Д.: Не знаю. Но это было просто поле.
Г.В.: А вторая катастрофа?
В.Д.: Фамилию лётчика я не помню. А получилось так. Там разбивали 3 полосы. Мы в квадрате собирали всех, кто ждёт полёты, а летали по очереди. Он уходил на второй круг, а жарища была, и он скорость потерял…
Г.В.: Почему не смог сразу сесть и уходил на второй круг?
В.Д.: Возможно, причиной была пыль. Там же при взлётах пылища страшная поднимается. А он заходил на посадку. Посадочных систем никаких не было, маяков не было, всё на глазомер. А тут пылища. Вот пришлось уходить на второй круг, а скорость потерял и упал метрах в 30 от нас, где мы в квадрате стояли около 100 человек. Хорошо, что не на нас. А они все погибли…
Г.В.: Какая система спасения предусматривалась на ваших самолётах? Парашюты, конечно, были, а как вас готовили к возможности покинуть самолёт?
В.Д.: Вообще экипаж Ил-4 - это 4 человека. Но в Училище летали втроём, с нами был только стрелок-радист. Тогда катапульт не было. У штурмана был впереди люк, лётчик выходил через фонарь, и радист, он сзади сидел, выходил. Нас готовил начальник ПДС, и без парашютов мы не летали.
Г.В.: А на каких высотах вы летали?
В.Д.: Сначала, в 1950-м году, летали на высотах до 1500 метров, когда была только лётная подготовка. А уже на выпускном курсе, в 1951 году, до 3000 метров. У нас были задачи: бомбометание, торпедометание, мы сбрасывали учебные торпеды.
Г.В.: Расскажите об этих видах боевой подготовки.
В.Д.: Бомбометание производили на наземном полигоне всего три раза. Он располагался на побережье Бугского залива южнее Николаева. А по морским целям производили торпедометание, по-моему, дважды. Один раз с инструктором, потому что нужно было вывезти лётчика, чтобы научить держать высоту 15-20 метров. А тогда радиовысотомеров не было, всё – на глазок, как и в войну. Вот инструктор лётчика и вывозил. А я прицеливался и торпеду сбрасывал самостоятельно. Второе торпедометание было зачётное уже без инструктора.
Г.В.: А в море ставили мишень, баржу какую-нибудь, или макет?
В.Д.: Нет, там специальный катер - мишень был. Мы сбрасывали учебную торпеду, она проходила под ним. На катере специальная служба была, там её засекали. А потом торпеда продувалась и всплывала, и торпедолов её забирал.
Г.В.: Ну, и как Вы зачёт сдали, с первого раза попали?
В.Д.: Попал. На «отлично» зачёт сдал! Почему я и окончил Училище «по 1-му разряду».
Г.В.: А вот такой вопрос: когда зачёт сдавали, торпеду сбрасывали, не думалось, что в войну кто-то на этом же месте сбрасывал боевую по вражеским кораблям?
В.Д.: Нет, не до этого было. Был занят выполнением своей задачи.
Г.В.: Интересно, а сколько раз надо было провезти курсантов – лётчиков, чтобы они усвоили, как держать малую высоту при торпедометании?
В.Д.: Всего один раз и провозили.
Г.В.: Неужели хватало одного раза?
В.Д.: Так они уже влётанные были. Главное – «поймать» высоту, а второй раз уже сами летели.
Г.В.: Не представляю... Т.е. как раз потому, что представляю, какое не простое упражнение – держать такую высоту да ещё над морем, потому «не представляю», как хватало ребятам одной провозки. Здорово! Молодцы!
В.Д.: Глазомер вырабатывается.
Г.В.: Серьёзная подготовка была. И всё-таки, «зайду с другой стороны»: приходила ли в голову мысль, что придётся эти навыки применять в боевых условиях? Кстати, а боевыми снарядами в Училище стрелять не приходилось?
В.Д.: Ну, конечно, в нашем сознании это присутствовало. Мы готовились воевать в случае необходимости. Но боевых бомб и торпед мы не использовали, только учебные.
Г.В.: В общем, всё было по-взрослому, мальцов сразу определяли в экипажи, провезли, а дальше уж сами летайте. Это интересно.
А политработники вас сильно «терроризировали»?!
В.Д.: Нет, не замечал.
Г.В.: Хотелось бы ещё спросить про боевую подготовку в Училище.
В.Д.: Ну, мы осуществляли полёты по маршруту, выходы на радиомаяк. Был такой радиомаяк, назывался «Колба», в каждом секторе давал свою букву. РПК-2 был, радиопеленгатор был АРП-5. Он показывал только то, что ты на маяк настроился, но направления не показывал. А нас же учили азбуке Морзе, мы должны были воспринимать 90 знаков в минуту. Слушаешь «Колбу», допустим, здесь «А», а там «Б», но не понятно, куда ты носом направлен. Чтобы определиться, делаешь отворот в сторону. Если отвернёшь влево и услышишь «Е», значит, станция по носу. А если другая буква, то станция сзади, надо разворачиваться. Были зачётные выходы на радиомаяк.
Г.В.: В общем, со средствами навигации было не густо.
В.Д.: Был компас А-4, высотомер, прибор скорости и прицел ОКП-1, по которому можно было измерить угол сноса и путевую скорость. И больше ничего.
Г.В.: А когда появился астрокомпас? На каких самолётах?
В.Д.: В те времена его не было. На Ту-16 появился астрокомпас.
Вот так летали мы на практике. И ещё к нам одного курсанта перевели с «Петлякова», был такой Юра Усанов, ну, невезучий. Они летали на Водопое уже самостоятельно. У него в течение практики было два отказа двигателя, пришлось садиться на вынужденные на грунт, где попало. Решили третий раз судьбу не искушать и перевели его на Ил-4.
А у него были тёмные вьющиеся волосы и красивый чуб, хохолок, и мы его называли «синицей» за это. Но от этих отказов с ним произошло такое нервное потрясение, что местами на голове стали выпадать волосы «пятаками».
Г.В.: Выросли потом?
В.Д.: Да, мы потом его «лечили». Ему прописали мазь и сказали каждый день брить голову. Вот мы по очереди его брили. Но к выпуску волосы отросли.
Г.В.: Всё-таки молодец, дважды справился с отказом, посадил самолёт, не разбился.
В.Д.: Молодец. Лётчик был хороший.
Г.В.: В то время в строю было много фронтовиков. Был ли с их стороны какой-то гонор, нарочитое превосходство в отношениях к «салажатам»?
В.Д.: Курсанты были и во время войны. У нас таких было двое, Соколов и Жук. Они должны были выпускаться ещё в 1948 году, а выпустились в 1949. Оба они воевали, по-моему, на Балтике, были стрелками-радистами. У нас они были старшинами, ходили не в форменке, а в кителях, как мичманы на флоте. У каждого был орден Красного Знамени.
«Интересный» случай произошёл с Соколовым. Он уже после выпуска в лейтенантских погонах сидел со своей девушкой где-то, может, в чайной, и к ним там привязался пьяный мужик. Конфликт не получилось разрешить уговорами, тогда Соколов пригрозил пьяному кортиком и случайно нанёс рану. Она была неглубокой, но, к сожалению, пришлась в аорту, от чего тот скончался. И Соколова посадили.
А он был такой хороший и симпатичный парень, мы его все любили. Было очень жалко. Его девушка куда только не обращалась, ездила в Москву, была на приёме чуть ли не у Калинина, но всё-таки добилась, чтобы его освободили. Его восстановили в звании и отправили служить на Дальний Восток.
Г.В.: Как фронтовики учились, как себя вели?
В.Д.: По отношению к нам хорошо себя вели. Никакой заносчивости не было. В те времена вообще никакой заносчивости не было, кто старше, кто младше, хотя участники войны были орденоносцами. Мы их, конечно, уважали. Вот со мной Коля Изюмов учился, служил матросом на миноносце «Сообразительный». Он воевал, а мы пришли с гражданки. А вообще, когда я пришёл потом уже в полк, у нас и Герои Советского Союза были.
Г.В.: Как Вы могли бы оценить данную вам в Училище подготовку с высоты прожитых лет?
В.Д.: Когда я пришёл в полк, меня уже никто не вывозил. Просто проконтролировали после отпуска, как положено. А дальше мы уже сами начали летать, и летали до той поры, пока не перешли на реактивные самолёты.
Г.В.: А сколько вас выпускалось в том году?
В.Д.: Около 100 экипажей, т.е. порядка 200 человек.
Г.В.: Какие ещё праздники отмечались в Училище? Как вы развлекались, проводили свободное время?
В.Д.: О нашем культурном уровне заботились. Устраивали культпоходы в театр, на концерты, у нас был свой клуб. Раз в месяц что-нибудь такое проводилось. Вот я помню, был на концерте Шульженко, да много артистов приглашали, и Николаевских, и приезжих.
А ещё приезжал к нам Вольф Мессинг, «ясновидящий», который был у Гитлера и был у Сталина, фокусы показывал, угадывал всякое. Такой маленький щупленький человек в сером костюмчике, ничего выдающегося на вид. Мы спросили его, как впервые проявились такие его способности: «Вот мама только собиралась попросить меня сходить за хлебом. А я уже знал, что мне надо в магазин идти. Без слов»…
А ещё у нас была прекрасная библиотека. Я – книгочей, очень любил читать. И «100 грамм» нам по праздникам наливали, как положено. А ещё были преподаватели танцев. Нас этому учила актриса из Николаевского Драмтеатра, па-де-грас, вальс, танго и всё прочее. У нас была в Училище прекрасная танцплощадка, и танцевать мы любили.
Г.В.: А какое-то денежное содержание во время учёбы вам давалось, типа стипендии?
В.Д.: Да, 150 рублей на первом курсе, 200 на втором и 250 рублей на третьем курсе.
Г.В.: Питание на старших курсах было лучше?
В.Д.: Нет, одинаковое на всех курсах. И кормили нас вполне достаточно, неплохо кормили.
Г.В.: Ну, тогда ещё расскажите про ваш выпускной, чтобы закончить нам об Училище.
В.Д.: Было это, по-моему, 5 ноября 1951 года. На построении начальник Училища курсантов вызывал по списку, вручал Удостоверение, погоны и кортик. Было общее построение Училища, всех курсов. А у нас был чудесный оркестр! Представляете, все три курса идут. Мы были в новенькой форме нарядные парадные. Весь Николаев высыпал на улицы приветствовать леваневцев. Потом банкет организовали, общались с преподавателями. А до этого были государственные экзамены...
Г.В.: Вы окончили Училище, а как провели отпуск и как попали уже в боевой полк?
В.Д.: Мы с Володей Лихачёвым договорились, что поедем вместе. У меня, как закончившего по 1-му разряду (с отличием), была возможность выбора. Я его спросил:
- Куда поедем?
- Поедем на Север, - так решили.
Г.В.: Почему именно Север? И какая была альтернатива? Какие-то конкретные части?
В.Д.: Да, куда хочешь, могли поехать. Четыре флота, выбирай любой. Но захотелось романтики Севера. Мы же выросли в такое время, когда вокруг говорили про папанинцев, челюскинцев, да и Леваневский погиб в Арктике, и всё такое…
Г.В.: Кстати, а что говорили в Училище про Леваневского? Висел ли где-то его портрет?
В.Д.: Нет, ничего про него не рассказывали, кроме того, что я узнавал из печати. И портрета его тоже не помню.
Г.В.: Вот, по правде, за что человек «героя» получил?..
В.Д.: Всё равно не понятно, почему его имя сняли с Училища? Поговаривали, что по одной из версий он улетел в Америку. Но это ерунда полная!
Г.В.: Я в этом не сомневаюсь. В тех обстоятельствах, в которых они оказались, было бы крайне удивительно, если бы они не погибли, а хоть куда-то вообще долетели…
В.Д.: Мы о Леваневском разговаривали с известным полярником, может, знаете, фамилия его Черевичный. Это уже когда я начал служить в 574-м полку, он на «Каталине» прилетал к нам и на Ягоднике садился...
Необыкновенная удача встретить двух однокашников из столь "лохматых" лет, обоих с превосходной памятью и неординарной судьбой.
Выше только фрагмент большого интервью с полковником Дударенко.
Позднее на ветке Северного флота опубликую весь текст с фотографиями.
Там будут рассказы о службе в нескольких полках МА СФ, об освоении ракетоносной техники, о гарнизонах и многих людях. Это действительно очень интересно!
Если будут какие-то вопросы, задавайте, нам есть у кого спросить, Слава Богу! 
