Дима, ты молчишь, придётся тогда мне пару строк про далёкий и загадочный Чёрный Континент чиркануть...
...
А мои запекшиеся губы, смогли только прошептать: - ВОДЫ. Шучу, шучу. ... (с)
Извини, старик, но мне рассказ понравился...
Рассказ. Olombo или случай со стюардессой. Если лететь на север Конго, смещаясь на запад, то тогда минут через 40, вылетев из Браззавиля, можно оказаться над местом, которое выбрал для себя президент этой не очень большой страны, в качестве такой, чтобы это было понятно, Барвихи, ну или на крайний случай Бочаров Ручей, т.е. места, где президент может отдохнуть на своей загородной резиденции, не будучи потревоженным ни врагами, ни друзьями. Место это особое во всех отношениях. Говорят, что если кто туда и прилетает из министров, то это не каждый министр, а особо доверенный. И круг этот обычно очерчен пятью или шестью человеками, как мы говорим, особо приближенными.
Вот как-то нам и выпал шанс везти такого "особо приближенного" в это славное место. В самолет село человек 11 во главе с министром транспорта. Впереди него, как и положено, в любой демократической стране, ну или почти демократической, а в названии страны отсутствует такое много обещающее словечко, бежали лица, без которых "особо приближенным" ну никак нельзя. Одни несли чемоданы, другие, с автоматами на перевес и с лицами, не обещавшими ничего хорошего, обеспечивали безопасную посадку, третьи смахивали пыль с начальственных туфель, четвертые вели какие-то очень важные переговоры по мобильным. Наверное, именно в этот момент и решались самые важные вопросы. Ну, все так, как и положено быть в стране, где отсутствует одно очень важное слово. Впрочем, зачем же их обижать, такое же точно можно увидеть и в странах, где это слово не сходит с уст.
В это самое время наш самолет испытывал некоторые проблемы с системой кондиционирования. Она, конечно, работала, выдавая тепло, а вот на холод почему-то отказывалась работать в чистую. Тепла тут хватает и без нашей системы, поэтому всем очень хотелось прохлады. Но на данный момент это было невозможно. Министр и все его помощники, будем называть их так, были, как и положено, одеты в костюмы. Это-то при 35 градусах жары, и, наверное, очень рассчитывали слегка освежиться в самолете. Скажу прямо, этого у них не вышло. Стюардесса весь полет бегала в кабину, делала страшные глаза и на плохом английском, а его она практически не знает, пыталась объяснить, что министру как-то не по себе от нашего виповского комфорта, и нельзя ли что-то сделать, чтоб было чуть прохладнее. Мы ей посоветовали дождаться приземления, т.к. там, на месте, было градусов 30, и явно прохладнее, чем в салоне. При этом намекнули, что открывать аварийные люки, для сквознячка, не стоит. Да и самим нам было не очень сладко, я потерял за 50 минут полета, наверное, литр воды. Но я-то был в рубашке с короткими рукавами. А вот министру в костюме…………. Все это довело нашу, не очень молодую стюардессу, почти до обморока. Столько мольбы, сколько было в ее взгляде, я давно не видел.
Министр покинул наш самолет, не попрощавшись с экипажем, что встречается довольно таки редко, вежливость там и все такое. В отместку, а может из-за забывчивости, нам никто не сказал, сколько же мы будем ждать этого вредного дядьку для полета обратно. А информация эта нам совсем не помешала бы. Надо сказать, что Оломбо - это название не то местности, не то ближайшей деревеньки, не то речки, которая течет в нескольких километрах от полосы. Я так до сих пор этого и не выяснил. Но полоса, на которую мы сели сама по себе довольно уникальна. Именно потому, что полоса. Кроме нее, милой, там больше ничего нет. Ни диспетчерской вышки, ни вокзала, ни багажного или какого там еще отделения. Просто полоса и большой перрон. И джунгли, конечно в пределах полосы вырубленные. Даже садились мы не по маякам, а по сигналу с радиостанции, которая находилась на джипе, стоявшем в её торце. Правда, длина у нее что надо, более 3,5 километров. Можно что угодно посадить на такую, а не то, что наш маленький Эмбраер.
Просидев часа три и подумывая, не бросили ли нас на произвол судьбы в этом богом забытом месте, мы стали смотреть, сколько у нас осталось воды и не пора ли вводить экономичный режим потребления. До этого, правда, дело дойти не успело, т.к. внезапно появился еще один здоровенный джип и водитель объяснил, что он приехал за нами, чтобы отвезти нас пообедать. А наши запекшиеся губы смогли только прошептать ВОДЫ. Шучу, шучу. Мы забрались в машину, заполненную оглушительной африканской музыкой, и поехали к месту, где нам предстояло обедать. В дороге было интересно. Это была реальная Африка, без всяких там прикрас. Трава по пояс, пальмы сплошной стеной, дикий кустарник, где кажется, что за каждым примостился как минимум лев. И бесконечный серпантин дороги, то выныривающий на открытые места, то опять ныряющий в джунгли. Минут через 15 замелькали небольшие поселки, а потом и небольшая деревенька с каменными зданиями. По количеству солдат, какой-то гвардии в разных по цвету беретах, полиции, мы догадались, что где-то рядом резиденция президента.
Машина остановилась возле приличного вида дома, и водитель объяснил нам, что это ресторан, где мы можем поесть. Воды там не оказалось, и туалет не работал, а так все было очень даже прилично. На большой доске мелом было написано меню. Все на французском. Но так как кроме меня и Игоря был ещё наш капитан Эрик Баттай, я не переживал по этому поводу. Мы заказали по отбивной. Я с Эриком из говядины, а Игорь из свинины. Что заказала стюардесса, уже не помню, но сели мы за один столик и стали ждать. Время было, и я вышел во внутренний дворик. Место мне очень понравилось. Там был ухоженный газон, веранда, под забором цветы. Я стал звонить жене, брату, другу, чтобы поделиться впечатлениями от столь необычного полета и места, попросил сделать пару фотографий Игоря на его мобильный телефон и после этого пошел назад в зал. Прямо к залу примыкала кухня, где готовился наш заказ. Там вовсю трудился повар, который рубил мясо и эхо от ударов топора разносилось по всему дому. И в тот момент, когда я проходил мимо кухни, у повара вылетела из под топора доска, на которой он рубил мясо и с глухим стуком отлетела в сторону. У всех присутствующих на кухне это вызвало дикий крик и гвалт. Когда я вошел в зал, все взоры были устремлены на меня, с тревогой ожидая объяснения, что же там произошло. Конечно, рассказать на английском можно было, но я предпочел показать жестами, что повар рубил мясо, но что-то его отвлекло, и он вместо него рубанул себя по руке, поэтому глухой удар и последующий за этим гвалт. Мне бы дураку догадаться, что стюардесса наша и так была замучена полетом с министром, и наверное мысленно прощалась с работой, а тут такое… . Она только успела, совсем по-русски, сказать - "ах", у нее закатились глаза и она медленно стала сползать со стула. Хорошо, что я стоял рядышком и успел подхватить её под руки. Пришлось до конца полета извиняться за дурацкую шутку. Но я же не знал, что они такие слабонервные.
Мясо после этого, почему-то, уже всем не очень хотелось. Надо заметить, что и приготовлено оно было паскудно. Даже не приготовлено, а само мясо было с жилами, очень жесткое и не очень вкусное. Никто его так и не доел. Выпили тоника и поехали назад к самолету. По дороге все очень смеялись, вспоминая мою шутку. Насколько искренне смеялась стюардесса, я не знаю. Через час после этого мы, так и не дождавшись министра, получили команду лететь назад. Полет прошел спокойно, только опять очень хотелось пить. Сами понимаете почему. Мясо было, что ли перченое??
http://album.turizm.ru/21719/mess_2/ 
