А.Покровский
Воинский дух
О воинском духе говорят много, а вот что это такое – никто не может объяснить.
Но при этом говорят, что его надо крепить.
То есть, крепить собираются непонятно что.
Я расскажу, как я понимаю воинский дух и что это такое на мой взгляд.
Если б меня спросили: скажите, что такое воинский дух, но чтоб было кратко, я бы ответил: воинский дух – это то, что делает человека большим перед смертью.
Так что дух – это рядом со смертью, вместе со смертью, перед смертью, перед лицом смерти, и питается он этой близостью. Но, прежде всего, он воспитан жизнью воина, а смерть в нужный момент его просто востребует.
То есть, воинский дух – это то неуловимое состояние души, которое позволяет человеку перед лицом смерти не только остаться человеком, но и вырасти.
Армия – это же ненормальное образование. В мирное время со стороны всё это выглядит, как игры сумасшедших – кто-то отдает какие-то команды, которые с точки зрения здравого смыла, выглядят совершенно несуразно, и кто-то выполняет эти команды.
Вот, например, тебе дают саперную лопату и говорят: «Надо вырыть траншею до подхода танка!» – а ты говоришь: «Так нет же никакого танка!» – а тебе приказывают рыть.
Жара сорок градусов, в глазах темнеет, солнце в зените, ты в робе под ремень – ее почему-то нельзя сделать навыпуск – и у тебя курс молодого бойца.
А саперная лопатка какая-то несерьезная, маленькая, и ты ее бросаешь в землю, а она от земли отскакивает, потому что земля тверда, как камень. И ты говоришь: «Не копается!» – а тебе в ответ: «А ты поковыряй и пойдет!» – и вот ты уже ковыряешь землю – совершенное, кстати, со стороны занятие для идиота – и на ней появляется бороздка, как на листе металла, а потом – бороздка увеличивается, увеличивается, становится глубже, и вот уже на лопату можно что-то взять – ты начинаешь копать, а тебе говорят: «Надо вырыть окоп в полный рост за двадцать минут, потому что за это время подойдут танки» – а никаких танков, как уже говорилось, и в помине нет, но ты выроешь этот проклятый окоп за двадцать минут.
И потом – когда тебя будут обкатывать танками на самом деле, по настоящему, и они действительно на тебя пойдут, ты сохранишь эту способность – в минимальное время без особых страданий, спокойно вырыть окоп в полный рост, независимо от того твердая земля или нет.
Спокойно – тут главное слово. Перед опасностью человек собран и спокоен.
Армия – это же череда глупостей. Но она является таковой на взгляд обычного нормального человека, потому что обычному нормальному человеку нельзя объяснить, зачем надо отрабатывать строевой шаг, или вот еще одна глупость: шаг на месте.
Это никто в армии не объясняет. Вообще в армии никто и ничего не объясняет. А жаль.
У всего есть свое объяснение. И оно необходимо.
Повторим: необходимо, но никто и ничего не растолковывает.
Всё доходит само по себе, и часто через погибель.
Воинскому духу же, как явлению, не сто и даже не тысяча лет. Он из глубин веков, с пещерных времен. Он – то природное, первобытное, что есть в человеке.
В стае есть вожак и этот вожак должен быть непоколебимым в любой ситуации, а если что не так, то стая вожака поменяет.
Быстро и очень кроваво.
Вот поэтому всегда существовало и существует поныне выражение «псы войны».
Вот поэтому у многих народов почитались волки, а молодые воины, удаляясь в степь, жили там по законам волчьей стаи, подражали зверю, и перед битвой визжали, рычали, катались по земле.
И одежда таких воинов – волчья шкура. И нападая, они внушали мистический ужас противнику, потому что повадками своими напоминали не людей, но свирепых хищников.
Отсюда и легенды об оборотнях, пришедшие к нам из глубины веков.
И всё это ради духа, всё это ради одного – преодоления страха смерти, и самого инстинкта сохранения жизни.
Всё ради доблестной смерти. А точнее, всё для того, чтоб победить её – смерть.
Это жизнь ради смерти.
Человек подходит к черте, за которой небытие, и у этой черты он должен испытать не страх, но необычайное вдохновение, легкость, восторг и потрясающую ясность мысли.
Зачем? Зачем это всё? Ради победы. А победа нужна, чтоб уменьшить свои потери.
То есть, воинский дух позволяет сохранить жизнь. Смерть одного или только игра со смертью, позволяет многим выжить в схватке.
То есть, сначала входим в транс, в нем подходим к смерти вплотную, а потом – происходит освобождение от страха перед лицом вечности.
Таким образом, на пороге смерти человек должен испытывать необычайное чувство легкости и восторга – и всё только ради этого? Да.
Офицер должен показать солдату, как надо умирать – без офицера армия бежит.
Это основное назначение офицера. Это его основная обязанность: показать, как надо умирать. Отсюда и исконная русская забава офицеров – бравада на переднем крае, под пулями. «Пулям не кланялся» – вот такую характеристику дали князю Вяземскому на Бородинском поле. Отсюда и поведение Андрея Болконского, описанное графом Толстым в «Войне и мире». Он же мог упасть перед бомбой на землю и остаться живым, а он не упал и предпочел ранение и мучительную смерть.
Вот для этого офицера готовят. И готовят его долго. Всем укладом его жизни.
Ему никто ничего не объясняет, но готовят его к смерти. В том числе и с помощью строевой подготовки. Почему? Да, потому что движение строем сродни первобытному танцу. Первобытные воины перед битвой совершали завораживающий воинский танец. Зачем? Затем, что после этого легко идти на врага. Во время танца, выполняя ритмичные движения, подпрыгивая и ударяя ногами в землю, воин впадает в тот самый транс. Особенно если всё это происходит под барабан. Удары в барабан легко ввергают человека в особое состояние, и человеку легче идти на смерть.
Это еще называется измененным сознанием.
120 ударов в барабан в минуту – это идеальный ритм для сердца. Это легко проверить: начните бить в барабан, и через какое-то время все тело начинает подрагивать – тело само настраивается на ритм. И при этом ритме легко меняется сознание.
А потом эту легкость человек переносит на бой, и уже в бою можно увидеть его – воинский дух.
Во время войны с Грузией в 2008 году был такой эпизод: шла колонна грузинских танков с пехотой на броне, и им перегородил дорогу русский солдатик – внешне он был похож на бурята. Солдатик был вооружен пулеметом Дегтярева. Он встал на пути колонны, и сказал: «А, ну-ка, все на х… отсюда!» – и колонна сначала в изумлении остановилась, а потом она развернулась и отступила, потому что в этот самый момент этот солдатик вырос до небес, а те, что были на броне, ощутили себя маленькими, пигмеями они себя ощутили.
В таком состоянии в человека стреляют трассирующими пулями и видно, как пули, подлетая к нему, огибают его, будто они наталкиваются на какое-то защитное поле.
Рассказывали, как во время Великой Отечественной один связист под пулями тащил на себе катушку с кабелем. Он прокладывал связь. Видно было, что его осыпают градом пуль, а ни одна пуля в него не попала – будто панцирем его накрыло.
Это состояние – ума, тела, мозга – тут всё работает на пределе – это состояние.
В таком состоянии человек спасается не только от пуль, он может уйти от взорвавшейся в его руках гранаты – для него по-другому течет время и он успевает уйти. Или он накрывает собой гранату, она взрывается, а он остается жив.
Так появляются легенды о бессмертных.
А это всего лишь человеческий дух. Это он делает человека бессмертным, заставляет его идти в рукопашную, бросаться голыми руками на танк или без оружия идти в атаку. Человеку становится всё равно, сколько перед ним противников – он один пойдет на них на всех.
И вот, что интересно: оказалось, что невозможно снять на камеру рукопашную схватку – это не удается сделать, что-то всегда случается с камерой, ее в самой гуще событий обязательно заклинит, она не работает – вот такая энергетика у рукопашного боя.
Я и сам не сразу осознал, что такое воинский дух, но через некоторое время пребывания в армии почувствовал, что я стал другим. А люди на гражданке вокруг меня – они какие-то не такие. Будто я обладаю неким знанием, знаю что-то, чего не знают они, им что-то неведомо. Собственно, в тот момент я и сам не понимал, что же такое особенное я знаю, но я знал.
Это входит в тебя постепенно. Тут важен пример.
Военные больше, чем обезьяны, способны к подражанию – пример должен быть перед глазами. На кого-то ты себя всё время ровняешь. Это непроизвольно.
Чаще всего, это твой командир, младший командир – командир отделения. Он старше тебя всего-то на два года, но в армии это большой срок, это почти пропасть.
Я помню одного командира отделения. Это был не мой командир. Мой наказал меня, дал мне наряд на работу. И вот уже все наказанные после вечерней поверки выстроились для мытья полов. Я тоже взял тряпку, ведро с водой и начал мыть свой участок пола. Он подошел, посмотрел и говорит: «Ты неправильно моешь. Очень много воды на тряпке. Надо выжать ее почти насухо, так она больше грязи соберет и убирать легче. Вот, смотри, как надо», – и он взял мою тряпку, выжал ее и начал мыть за меня пол.
Я этого командир отделения помню до сих пор. Я многих забыл, но его помню.
Потом я напишу в одном рассказе, что Родина начинается с половой тряпки. И это так.
А потом я стал командиром отделения на младшем курсе, и уже я всем показывал, подсказывал и рассказывал о том, как надо служить. Потом ты становишься для ребят примером. Они тебе подражают. Они смотрят на тебя во все глаза, и эти глаза нельзя обмануть. И когда они прибежали ко мне однажды и сказали, что клуба пятикурсники грабят первокурсников, то я – курсант третьего курса и их командир отделения – не мог не побежать и не мог не вмешаться в драку. Я дрался один на десять пьяных пятикурсников. Я просто влетел в драку, и спас меня только прибежавший дежурный по училищу.
Это были не наши пятикурсники, не из нашего училища. Их перевели из училища Фрунзе к нам доучиваться. Вот они и притащили с собой свои порядки.
А у нас это было непринято. Драки случались, но у младшего курса карманы не выворачивали.
Каспийское училище вообще было особенное – сюда попадали самые строптивые офицеры, умные, с чувством собственного достоинства – это чувствовалось.
Начальник химического факультета капитан первого ранга Бойко никогда не позволял себе никакой вольности, и каким светом светилось его лицо, когда мы строем отдавали ему честь. Он останавливался, принимал строевую стойку, и прикладывал руку к головному убору.
Фуражка тогда называлась только головным убором.
Воинский дух – это когда ты не можешь бросить командира, а командир не может бросить тебя. Из осажденного Севастополя эвакуировалось начальство, а солдат и матросов раненных оставили немцам. Генералы шли для погрузки в самолет сквозь строй раненых, им посылались проклятия. И только один генерал повернул и остался.
Он погиб. И это тоже есть воинский дух.
У нас офицер бросится спасать матроса, потому что так устроен его дух.
Он духом выше матроса. А если матрос выше духом офицера, то им стоит поменяться местами.
Вы знаете, почему на подъеме флага, на военно-морском флоте все стоят лицом к флагу, построенные в одном строю, и командиры и матросы, и нет никого, кто бы вылез вперед?
Потому что честью все равны перед флагом. Ответственность перед Отчизной разная, поэтому командир во главе строя, но сам строй развернут к флагу, и по отношению к флагу все равно удалены. Ежедневное отдание чести флагу – это напоминание о чести.
Честь – это нерушимые правила поведения. Почему нерушимые? Потому что они смертью подправлены. Всё писано кровью.
Флот – это кровь, кровь и кровь людская.
Вот поэтому и на палубе корабля можно петь и плясать только матросам и только матросские песни и пляски. Почему? Потому что и палуба кровью полита.
На крови не пляшут, а если и пляшут, то это не совсем танцы.
Это танцы для воспитания духа.
И танцевать их могут свои.
Своих корабль простит.
