"Форму" в Училище сменили в 1956, если не ошибаюсь. Хотя в строевых частях моряков переодевали ещё долго, ввиду хронической нашей бедности.
Сегодня позвонил Александр Сергеевич Гусев. Весь в делах, потому на форум забегает только урывками, почитать. Как бы нам растрясти 50-е годы! Они у нас ещё бойцы!!!
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ 
ВЯЛИКОВА Николая Яковлевича Вяликов Николай Яковлевич родился 19 декабря 1929 года на хуторе Хотунок города Новочеркасск, Ростовской области в семье председателя колхоза и школьной уборщицы. Он был третьим, самым младшим ребенком в семье. Когда началась ВОВ, ему, ученику 4-го класса пришлось идти работать в колхоз, собирать урожай. После окончания оккупации мать отправила его учиться в ремесленное училище, где вся учеба заключалась в ремонте физюляжей самолетов на местном АРЗ. Роста Н.Я. был не большого, и поэтому все маленькие лючки, ходы и т.п. были его. Зимы в то время были на редкость холодные, и как он рассказывал, руки и ноги при работе так замерзали, что плакать хотелось. Так что первая встреча с авиацией не была удачной, и именно тогда он дал себе слово никогда в жизни не связываться с «этими погаными самолетами».
В 1947 году с фронта вернулся отец, и сказал, что он обязательно должен доучиться и закончить хотя бы 7 классов, но понятно, что 17-ти летний парень не захотел идти в 5-ый класс школы, и отец устроил его в мукомольно – элеваторный техникум, а по ночам он разгружал уголь на железнодорожной станции, что позволяло ему время от времени приносить домой мешок – другой угля. В этом же техникуме он познакомился с Тоней – своей будущей женой. Первый год учебы давался очень тяжело, но тяга к знаниям и мечта поступить в Высшее Командное училище ВМФ в Севастополе, позволило окончить техникум «по второму разряду» (в н.в.- с дипломом с отличием).
В 1951 году, когда в военкомате спросили о том, куда он хочет пойти служить, ответ был очевиден. Именно в Севастополе, на абитуре он сделал себе татуировки в виде якоря и штурвала. Решение мандатки было безапелляционно – «проживал на оккупированной территории», но один офицер из отдела кадров спросил: «А хочешь поступать в среднее Военно-Морское Минно-Торпедное, имени И.В. Сталина?». Другого выбора не было. По прибытии в Ейск Н.Я. понял, что училище Военно-Морское, хотя и не Минно-Торпедное, но АВИАЦИОННОЕ!!! Изменять своему слову он привычки не имел, и поэтому не явился ни на один экзамен, кроме экзамена по физподготовке, где был очень строгий контроль. Председатель мандатной комиссии сказал, что, учитывая его пролетарское происхождение и то, что стране нужны молодые летчики он зачислен в училище. Делать было нечего, да и форма, которую выдали курсантам, была морская – пришлось приступать к учебе. Приблизительно через 8 месяцев начались полеты. В то время Н.Я. даже и не догадывался, что ему придется налетать более 3500 часов за без малого 26 лет летной работы.
После окончания училища в 1954 году, он, молодой морской летчик, окончивший училище «По первому разряду», убыл служить на Балтику в полк, которым в свое время командовал полковник Преображенский, но прослужил он там не долго, т.к. пришла разнарядка об отзыве молодых летчиков в авиационные училища для замещения вакантных инструкторских должностей. И в 1955 году он уже «инструкторил».
Как рассказывал Н.Я., пролетал он «рядовым летчиком-инструктором» 15 лет, неся при этом колоссальную нагрузку секретаря партийной организации эскадрильи, полка, а затем и училища, что позволило получить ему звание майора, а когда ему сразу предложили занять место ЗК по политчасти – он получил подполковника. Большинство его однокашников были капитанами.
О том какой он имеет налет – информации нет, так как он сам рассказывал, что в книжку записывались лишь те вылеты, которые не шли в разрез с нормами налета за летную смену (инструкторов и времени не хватало, а курсантов готовить нужно было в любом случае, иногда приходилось выполнять по 8-9 заправок за смену). В летных книжках можно насчитать чуть более 3500 часов налета. Да, летал он много и, как говорили современники, - хорошо. Это, впрочем не удивительно: при большой любви к своей работе, авиации в целом и налете более 150 часов в год другого быть и не могло. Почему ему так и не дали «Снайпера»? Оказывается, из всех его однокашников только один имел эту квалификацию (как говорил Н.Я., только из-за удовлетворения личных амбиций), хотя нормативы мог выполнить почти каждый. «Снайпера» нужно было каждый год (полугодие?) подтверждать в Ростове, а для инструкторов, итак очень малое время проводивших с семьей, это было, мягко выражаясь, не очень интересно.
Судить о его летном мастерстве нам как-то «не с руки», так как мы не были свидетелями этого, но можно привести выдержки из публикаций тех лет:
«Авиация и космонавтика», 1964г., №6. «…Капитан Вяликов по праву считается одним из лучших летчиков – инструкторов в части. Он сумел не только использовать передовой опыт своего бывшего командира звена, но и сам сделал не мало. …И один из лучших – коммунист Николай Яковлевич Вяликов, секретарь партийной организации эскадрильи».
Или вот что пишет на первой странице «Красной звезды» от 10.07.1968г. корреспондент, бывший летчик – фронтовик майор С.Грибанов: «... Репортаж с самолета? Старому пилоту? Согласен. Оттуда, действительно видней, — сказал командир части. — Пойдете на спарке партийным секретарем. …Через минуту работяга спарка выруливает на взлетную. Пристроилась на почтительном расстоянии за истребителем – бомбардировщиком. Военный летчик первого класса майор Н. Вяликов будет контролировать самостоятельный пило¬таж в зоне курсанта А. Рупкальвиса. … Майор Н. Вяликов управляет плавно, уверенно. Будто лет¬чик и машина — одно целое. Признаюсь, когда мне сказали, что по¬лечу с секретарем, невольно поду¬малось: каков он в небе? Дел ведь у него на земле хватает, Но уже со взлета на этот счет сомнений никаких не осталось. Чувствовалась твердая мастерская рука. … Ни¬колай Яковлевич, в прошлом рабо¬чий, слесарь Новочеркасского за¬вода, не юнцом пришел в авиацию. И вот за плечами десять лет ин¬структорской работы, десятки летчиков, получивших от него путев¬ку в небо. И еще — бессменных четыре года секретарем парткома учебной авиационной части Ейско¬го высшего военного авиационного училища летчиков…».
Н.Я. всегда говорил: «Если бы я меньше уделял внимания семье, то, наверное, был бы как минимум генерал-майором, но семья – это святое». За годы летной работы освоил и летал на ЯК – 3, 11, МиГ – 15,17,21, Су – 7Б. Имеет бесконечное множество медалей, орден «За службу в ВС II- степени».
Совершил более 120 парашютных прыжков (в том числе более 40 на воду) – что для обычного летчика, у которого прыжок с парашютом крайне не стандартная ситуация – очень много, однако один из прыжков, вернее ночное катапультирование, запомнилось ему на всегда, к сожалению не сохранилось точной даты, ориентировочная – лето 1963-64 года.
Вот как описывается эта ситуация в «Красной звезде» со слов летчика – инструктора капитана Владимира Малюха, бывшего на момент аварии курсантом ЕВВАУЛа и непосредственным участником событий: «…Вылетели они на «спарке» вдвоем с секретарем партбюро полка майором Вяликовым. Влади¬мир знал, что этот офицер хороший человек и командир, но близко знаком с ним не был. Ни на старте, ни в полете по маршруту майор не зада¬вал лишних вопросов. Это, во-первых, говорило о том, что летчик он бывалый и по мелочам не станет опекать курсанта, а во-вторых, о его сдержанности, собранно¬сти. Так они прошли большую, часть маршрута, обмениваясь только короткими фразами, и вдруг Володя понял: с маши¬ной что-то случилось. Почти одновременно с земли им со¬общили, что на их самолете пожар. И голос руководи¬теля полетов, властный, же¬сткий, назвав его фамилию и фамилию майора, потребовал доложить обстановку. Володя доложил: двига¬тель работает нормально, самолет чутко реагирует на ма¬лейшее изменение положения ручки.
— Итак, ваши действия, - вдруг холодно прозвучало в наушниках, и от этой холод¬ности, неподдельной, жест¬кой, Малюх вспотел — само¬лет вот-вот начнет терять ско¬рость, высоту, падать кам¬нем, а Вяликов...
— Товарищ майор, — нашелся Володя, — я набираю высоту, выясняю состояние машины.
—Так, действуйте. Володя не сводил глаз с приборного щитка. Какое-то время все шло нормально; Стрелка высотомера медлен¬но ползла от цифры к циф¬ре. И вдруг... мгновенно остановясь, резко пошла обрат¬но.
— Теряем высоту, то¬варищ майор! — доложил Володя и в это же мгновение почувствовал запах дыма.
—Двадцатый! — раздал¬ся в наушниках голос руково¬дителя полетов. — Доложите обстановку.
И когда Володя сказал, что на самолете действи¬тельно пожар, что приборы подтверждают это и что, на¬конец, спасти самолет нот возможности, последовала команда оставить машину.
— Товарищ майор, — сно¬ва обратился Володя к Вяликову, — дана команда ката¬пультироваться!
— Отставить разговоры! — голос майора был резок и строг. На удивление себе Володя уловил в нем знакомые ему оттенки. — Держите высоту. Так... Хоро¬шо... Старайтесь держаться заданного курса... Так... Володе даже стало казаться, что сейчас он совершает обыкновенный тренировочный полет, а команда со стартового — немедленно покинуть самолет — тоже входят в учебную программу условна.
Володя катапультировался благополучно и, лишь когда над головой раскрылся шел¬ковый купол парашюта, а глаза на мгновение ослепила ацетиленовая вспышка взры¬ва, в полной мере осознал грозный смысл случившегося.
Добираясь с места призем¬ления к ближайшему насе¬ленному пункту, где был те¬лефон, Володя представил себе предположительный курс полета их пылающей машины и понял: майор приказывал ему вести само¬лет по кривой в сторону от густонаселенного района. Вот выдержка, которой стоит по¬завидовать!...».
Сам Н.Я. не любил рассказывать об этой ситуации: «…тоже мне, героя нашли, были ребята и получше, я же не мог допустить падения самолета на город или станицу» - говорил он. После того, как он отдал команду на катапультирование курсанту, сам управлял машиной ещё минуту – полторы, затем «дернул ручки», самолет взорвался под ним. Ему опалило лицо, поймал несколько осколков по касательной в грудь и в голову. Жена его рассказывала: «В ту ночь мне стало очень тревожно – самолеты не гудят, а Николая все нет. Я пошла на проходную (В то время они жили в 100 метрах левее центрального КПП). Николай появился около 3-х часов ночи и сказал: «Чего ты вышла? Что – то случилось? Пошли домой мне надо помыть голову…» Мы пришли домой, а у него все волосы в крови… На следующий день за моей спиной уже шептались: «…вчера она должна была стать вдовой»». Через несколько месяцев одно высокопоставленное лицо в Краснодаре или в Ростове получило орден «Красной Звезды» за высокий ПолитМорСос подчиненного личного состава, а Н.Я. вручили грамоту и очередные часы.
В 1977 году он решил пойти на пенсию, и даже провел 5 недель в отпуске, представляя себя в роли гражданского человека, но это ему крайне не понравилось, и он попросил начальника училища найти ему какое-нибудь дело. Так он стал командиром батальона курсантов и начальником лагерного сбора призывников (Вроде КМБ для молодых бойцов, хотя по окончании сборов все «выпускники» были с сержантскими лычками).
В 1984 году Н.Я. по возрасту был вынужден уйти на пенсию. И сразу же устроился работать в ПФЛ училища на должность старшего лаборанта – психолога, где занимался профотбором абитуриентов, курсантов читкой лекций на Кафедре общественных наук. На это должности он проработал до сентября 2005 года, продолжая принимать непосредственное участие в воспитании молодого пополнения для наших ВВС, когда в возрасте 76 лет у него был обнаружен рак. Вплоть до самой смерти он тешил себя надеждой о том, что он вернется на работу, будет опять общаться с молодежью, но наступила во истину черная суббота, 15 июля 2006 года...
