"... а вон там я живу..." Г.В.: Мы все понимаем, что война не гуманна, античеловечна, и этого не должно быть. Но когда курсанты поступают в военное училище, они должны понимать, что из них будут готовить универсальное высокоинтеллектуальное орудие убийства. Если придёт такая пора, если «Родина прикажет». И будущие лётчики учатся не для того, чтобы покататься на военном самолёте за государственный счёт.
П.Г.: Ну, правильно Вы говорите.
Г.В.: Но я интересуюсь Вашим мнением, стоит ли один потопленный транспорт трёх погибших самолётов с экипажами. Чисто с военной циничной точки зрения.
П.Г.: Это вопрос риторический. Потому что ценность выражается или в каком-то капитале, или в значимости… а значимость может быть разной окраски: социальная, историческая, человеческая, общественная и т.д. и т.п. Эти вопросы больше рассматриваются в аксиологии. * А Вы знакомы с этой наукой?
Г.В.: У меня дома много книг по философии (по наследству), но по правде говоря, я ею не увлекаюсь.
П.Г.: Вы, видимо, только слышали об этой науке аксиологии, а я её изучал. Самостоятельно. Так что эти рассуждения имеют место быть.
Г.В.: Я считаю в высшей степени несправедливой оценку деятельности торпедоносцев по количеству их потерь. Да, были многочисленные гибели, были и промахи, особенно в начале войны. Но считать их неудачниками, как это делалось отдельными исследователями военной истории, неправильно. Ведь в конечном итоге мы научились воевать и мы победили.
П.Г.: Поэтому и победили. Это само по себе определило лучше любых широкорадов и любых других каких-нибудь «крупных специалистов». Победа сама по себе расставила акценты, точки над «i». Это истинный фактор, определивший, кто есть кто, и что есть что. На чьей стороне правда, на чьей стороне ложь. На чьей стороне справедливость, на чьей стороне насилие, грабёж и т.д.
К примеру, был случай, когда наш полк получил задание от командующего флотом нанести удар по немецкому линкору «Шарнхорст». А «Тирпиц» стоял во фьорде после торпедной атаки Лунина и ремонтировался. «Шарнхорст» атаковывал конвои союзников, и нам приказали нанести по нему торпедный удар. А туда ни истребители наши не могли долететь, ни другие самолёты. А наш полк на «Бостонах» без сопровождения мог долететь. Но в полку осталось 6 или 7 машин и всего нас экипажей. И наш экипаж наиболее опытный назначен ведущим.
Когда мы получили этот приказ от командира дивизии, командир полка хотел лететь сам ведущим, но мы сказали «нет». Пусть хоть он один останется. Это было где-то 28 декабря. ** Но погода была такая, на наше счастье, ужасная, Гренландский циклон накрыл всю Арктику, район Баренцева моря, Шпицберген, остров Медвежий, Норвегию и Кольский полуостров. Пурга метёт, метров за 5-10 человека не видно. Наш самолёт механики, техники, инженеры вытащили с торпедами до старта, доволокли как-то.
А мы, экипажи, собрались в стартовой землянке, ждём. Я занимаюсь расчётами, думаю, что чего, получаю данные, связь держу. Смотрю, чем заняты мои товарищи. Одни улеглись и отдыхают. Другие ходят из угла в угол. Третьи в шахматы играют между собой. Потому что как только возможность появится, нам прикажут лететь без сомнения. Что оттуда никто не вернётся, нам тоже всё понятно. Потому что потопить линкор – это… ну, ладно. Когда я все расчёты произвёл:
- Женя, а на обратный путь у нас горючего не хватит, 250км не долетим до своей земли, до Кольского полуострова. Упадём в море.
А при падении в море проживёшь ещё минут 40.
Г.В.: Наверное, ещё меньше, тем более, зимой.
П.Г.: Нет, в комбинезоне, а тем более в шлюпке, можно и дольше продержаться. Спасательная шлюпка каждому морскому лётчику с парашютом выдаётся. Ну, вот, говорю:
- Женя, упадём. Что делать? Доложи командующему.
- Паша, мы получили приказ, нужно выполнять. Зачем я буду обращаться и докладывать? Но ты как штурман можешь доложить.
Я беру трубку, связь прямая со штабом флота, Преображенский у телефона. *** Я говорю так и так, мол, расчётики произвёл, вот что получается, мы вернуться не сможем, за 250км от Рыбачьего поп?даем. В таком случае на это место можно вызвать спасательный самолёт – амфибию, в то время у нас была «Каталина» (а МБР-2 уже не было). Можно было бы послать подводные лодки, если бы они рядом с предполагаемым районом падения были. Но лодок там не могло быть, они находились вблизи Варангер-фьорда и Нордкапа, где ходили немецкие корабли. Так что остаётся только «Каталина». Я это доложил:
- Какие будут указания?
- Выполнять приказ!
А какие ещё могли быть указания, если Преображенский получил приказ от командующего флотом Головко нанести удар по этому «Шарнхорсту».
- Есть выполнять приказ! Тогда сообщите мне координаты конвоя союзников.
Я сделал такой расчёт: если кто останется в живых после атаки на линкор, то сможет не назад домой возвращаться, а полететь в район конвоя, за которым охотился «Шарнхорст». Я рассчитал, что дам широту и долготу конвоя. Там можно сделать посадку на воду между своими кораблями, они своих подберут.
- Этих данных я вам не имею права дать по телефону.
А у немцев разведка была, телефоны они прослушивали. Я положил трубку, и всё. А что дальше? Наиболее точные расчётные данные – у меня, штурмана ведущего группы. Наш самолёт не маневрирует, а ведомые будут маневрировать, и расчёты штурманов ведомых будут менее точными. Да и опыт у меня больше, я хорошо владел и радионавигацией, да и лоцией, и астрономию и астронавигацию сдал к тому времени, поэтому более свободно ориентировался.
Я ребятам сказал:
- Перед началом атаки я сообщу вам курс, который вас выведет на Медвежий, кто останется жив.
А Медвежий – маленький островок между Шпицбергеном и Нордкапом, где ни наших, ни немцев, никого, кроме белых медведей. Произвести посадку там можно, а дальше выживай с медведями, или попробуй оттуда выйти домой другим способом. Вот такая картинка.
Г.В.: А «Каталина» могла до Медвежьего дойти и вернуться?
П.Г.: В принципе – да. «Каталина» могла летать дальше, чем мы. **** Она могла держаться в воздухе более суток на экономичном режиме. Это американская летающая лодка, но у неё скорость очень маленькая по сравнению с нашими самолётами. Она использовалась как разведывательный и как противолодочный самолёт.
Г.В.: На ваших «Каталинах» было какое-то оборудование для противолодочных работ?
П.Г.: Безусловно. Обнаружением подлодок и мы занимались на своих самолётах, облетая конвои. ***** Я тоже летал на эти задания, когда конвои приходили уже в наши воды, примерно на долготу Мурманска. Тогда подключали и бомбардировщиков, и наш полк тоже, для противолодочных работ при сопровождении конвоев. На одно из таких заданий мы полетели на пару, с нами полетел ведомым такой Вартанов. Прибыл он в наше звено, а только что выпустился из училища Леваневского. Сказали ему держаться от нас метров за 200, ближе подходить не стоило. Надо было просматривать воду, искать подлодки, короче говоря, дали ему указания.
Я произвожу расчёты «коробочки» вокруг этого конвоя, смотрим, чтобы не появился где-то перископ. Летим на высоте метров 300, один круг сделали, второй… Выше лететь нет смысла, а ниже – лишнее напряжение при пилотировании, так 4-5 часов в воздухе прокрутиться… Вдруг смотрю, что-то в кабине у меня потемнело, я поднял голову, смотрю, надо мной винты вращаются! Т.е. ведомый нас догнал, встал над нами и опускается вниз. А лётчик под собой нас не видит.
Г.В.: А штурман его уснул что ли? Как же он не видел?
П.Г.: Штурман был в задней кабине. А впереди самолёта были четыре пушки, был такой вариант самолёта.
Г.В.: Это у них был самолёт в модификации штурмовика?
П.Г.: У них в самолёте штурман и радист были в задней кабине, ничего не видели. И лётчик внизу нас не видит, опускается на нас, и тень от него появилась. У нас высота 300м, или поменьше даже. Вот в это время у меня страх появился. Ужас! Мысль: «Какая нелепая смерть!» Ведь одно дело – в бою во время атаки. А тут никто и не узнает, за что про что вот эта нелепая смерть двух экипажей. Вообще говоря, я матом не ругаюсь, а здесь заорал по радио:
- Твою мать, куда лезешь?!
Если я обратился к своему лётчику просто тревожным голосом, то он инстинктивно мог взять штурвал на себя. В таких длительных полётах на малой высоте основная опасность – вода. Поэтому при тревоге, чтобы не упасть в воду, надо взять штурвал на себя. А это значит, мы в ведомого воткнёмся. Поэтому я к своему лётчику по СПУ не могу обращаться, он дёрнет «ручку».
Но я палец на кнопке СПУ держал, когда орал ведомому. Мой лётчик услышал этот мой мат «куда лезешь», у него первое автоматическое движение – осмотреться. Он сразу – раз, увидел нос самолёта ведомого буквально в метре. Тогда он сразу «ручку» от себя и ногу дал, ушёл скольжением в бок со снижением. Но я слышу в это время «т-р-р-ррр». Когда в самолёт попадает осколок, или пуля, экипаж и то слышит, по металлу звук передаётся очень хорошо. Поэтому скрежет я услышал, но летим, до воды метров 150. Спрашиваю:
- Управление работает?
- Работает.
- Слава Богу!
Смотрю, сзади ведомый отскочил. А у этого самолёта вон, какой высокий киль, 5 метров высотой. Мы верхушкой своего киля задели за фюзеляж ведомого, чиркнули не за винты, не за рули, а за фюзеляж. Я сразу задал курс на свой аэродром, долетели потихонечку, кое-как развернулись, сели. Но лётчик мой – Бог в пилотировании! Собрался весь полк, смотреть, как наш киль сломился наполовину и в «Г-образном» виде. Такой был случай.
Г.В.: Ведомый нормально сел? Что он потом говорил?
П.Г.: А у него на брюхе только царапинка. Сел, вышел из кабины, идёт и спрашивает:
- Товарищ лейтенант, что мы будем докладывать?
- Хочется тебе по морде надавать, а не докладывать! – в таком духе говорит Евгений.
На этот раз обошлось, но и я ему сказал:
- Ну, ещё один или два вылета ты сделаешь, не больше! - и в самом деле в следующем боевом вылете его сбили, но это уже без меня.
А в тот раз ему же сказали держаться в двухстах метрах. А он болтался, болтался, надоело, он всё ближе, всё ближе подходил, а потом решил с правого пеленга перейти на левый. Но переходить надо вот таким образом /П.А.Галкин показывает, как перестраиваться ведомому ниже ведущего – прим./ А он переходил вот так: чтобы свою высоту не терять, подскочил метров на 30-40 и пошёл влево, а потом начал свою высоту терять, чтобы увидеть нас, мы же ниже шли. Короче говоря, недотёпа. Вот такой страшный момент был.
Г.В.: Молодой, только из училища, вот и куролесил, как умел. Может, плохо научили?
П.Г.: Но строями-то они летали уже. К преподавателям никаких претензий нет. Это он должен был сам.
* Аксиология - теория ценностей, раздел философии.
** Немецкий линкор «Шарнхорст» был потоплен силами кораблей ВМС Великобритании, охранявшими арктические конвои союзников, 26 декабря 1943 года у мыса Нордкап в Норвегии. По всей видимости, события, о которых упоминает П.А.Галкин, случились не 28 декабря, а незадолго до этого. В конечном итоге из-за исключительно плохой погоды вылет не состоялся.
*** ГСС Преображенский Евгений Николаевич в то время служил начальником штаба Авиации СФ.
**** Практическая дальность: Douglas А-20G «Бостон» >1650км, Consolidated PBY-5 «Catalina» >4090км. С крейсерской скоростью 188 км/час «Каталина» могла пробыть в воздухе около 22 час.!
***** На «Бостонах» осуществляли только визуальный поиск.